Иона Грей - Письма к утраченной

Фамилию Инграм сестра произнесла с придыханием, и Стелле начало казаться, что сама она не имеет к процессу родов никакого отношения.

– Доктор Инграм уже приготовился кесарево делать, но потом решил наложить щипцы. Как видите, удалось. Кровоподтек на личике – ерунда, рассосется. Ну, довольно болтать. Ступайте в постель.

Стелла нехотя дала себя увести. Лежа под хрусткой от крахмала, похожей на бумагу больничной простыней, она беспрестанно ощупывала собственную скулу. Непотребство . Чарлз, наверное, хотел сына, а Стелла родила дочь. Будет ли он любить девочку?

«Какая разница? – гневно думала Стелла. В следующий миг ее сердце преисполнилось нежностью. – Моя доченька. Только моя. Я буду любить ее за двоих. За отца и за мать. И за целый мир».

Родильное отделение представляло собой особый замкнутый мирок. Мужчинам сюда доступа не было. Лишь один час в сутки, вечером, появлялись те немногие отцы, что остались в тылу; входили боком, сидели как на иголках. Здесь, в родильном отделении, война казалась чем-то далеким, почти нереальным – в то время как весной сорок четвертого англичане были объяты чувством, что война не кончится никогда. Роженицы, сидя на кроватях, преспокойно вязали, да не солдатские грубые носки, а миниатюрные чепчики и пинетки. Уютно шелестела в пальцах молодой матери мягкая лиловая или бежевая нитка – на приданое младенцам пускали довоенные кардиганы из ягнячьей шерсти. Приладив дитя к соску бледной, в синих прожилках, молочной железы, женщина начинала разговор, его тут же подхватывали. Многодетная Хильда Гудолл не уставала давать советы неопытным мамашам.

– Что бы там сестры ни говорили, милочка, а я по опыту знаю: нельзя спящее дитя будить лишь затем, чтоб накормить его. Уж поверьте мне: когда малыш проголодается, он даст вам знать. Так что не подхватывайтесь среди ночи сами и дитя не тревожьте. И вам, и ему необходим сон.

Хильда, огромная, дряблая, как молочное желе, только что произвела на свет седьмого ребенка. Она утверждала, что отдыхает от остальных, только пока рожает очередного. Женщины в палате скоро поняли, что имеет в виду Хильда, когда вечером в палату ввалился целый выводок чумазых, шумных Гудоллов. Именно юный Рэймонд, последнее дополнение к выводку, и разбудил Стеллу в ту ночь.

По сравнению с Гудоллами ее девочка казалась сущим ангелом. Когда бы ее ни принесли на кормление, малышка крепко спала. Другие матери обсуждали цвет глаз своих младенцев, и Стелла вдруг сообразила, что не может ответить на простой вопрос: а у ее дочки глазки тоже темно-голубые, как у большинства грудничков? Девочка лежала у нее на руках вялая, пассивная, сомкнутыми веками будто отгораживаясь, защищаясь от мира. Она не тянулась, как другие малыши, ротиком к материнскому соску, не причмокивала, не размахивала крохотными кулачками, да и молоко тянула еле-еле. Чуть напряжет ротик, а через минуту словно забывает, что нужно кушать, и, глядишь, уже дремлет. Поначалу Хильда уверяла Стеллу: как только прибудет молоко, девочка изменится. Но случилось наоборот. Молоко начинало прыскать струйками ровно в тот момент, когда девочка совершенно теряла интерес к материнской груди. Малышка чуть не захлебывалась, кривила забрызганное молоком личико, хныкала. Плач у нее был особенный – будто кошка мяукает. Стелла сразу научилась отличать его от звуков, издаваемых другими младенцами.

Сестры только хмурились, забирая девочку.

– Странная она все-таки, – не уставала твердить Хильда. – Голова-то, голова какая огромная. Не удивительно, что вы, милочка, насилу разродились.

Стелла из вежливости отмалчивалась. По сравнению с Рэймондом Гудоллом, неизменно отрыгивавшим все потребленное молоко и лопоухим, ее девочка была само совершенство. Пусть у нее кровоподтек на личике (кстати, он уже пожелтел, значит, скоро рассосется) – более восхитительного существа Стелла и вообразить себе не могла.

Вдобавок и Чарлз откровенно любовался дочкой. Как викарий, в обязанности которого входит посещать больных, он имел более свободный доступ, в том числе и в родильное отделение, а круглый воротничок и пустой рукав гарантировали Чарлзу почтение со стороны медперсонала. Самостоятельно поднять дочку он не смог, но сестры уж постарались, с комфортом уложили ее на единственную руку преподобного. Чарлз ходил к Стелле почти ежедневно, обычно с Адой или Марджори. Один раз он появился в компании мисс Бёрч.

– Как ты хочешь ее назвать?