Роман Сенчин - Квартирантка с двумя детьми [сборник]

Прислушивался к голосам людей, стараясь уловить новые для себя слова, говорок. Вспомнилось, что в девятом-десятом классах учился в омской этнографической школе. Заочной, правда. Оттуда присылали задания, и Бурков писал рефераты о быте хакасов. Что-то, конечно, черпал из книг, другое находил в местном краеведческом музее, но и без собственных маленьких открытий не обходилось. Бурков ездил в районы, где жили хакасы (в Абакане, столице республики, их было тогда совсем немного), записывал рассказы стариков, детали современной жизни…

Одно время Бурков был уверен, что после получения аттестата поедет поступать в Омский универ, но за полгода до окончания школы (точнее, обеих – этнографической и своей средней) писанье рефератов забросил, и вообще как-то расслабился, с книг переключился на дискотеки, девушек, вино, доставание которого тогда, в восемьдесят восьмом, было настоящим приключением… В итоге никуда не поступил, ушёл в армию, об этнографии, казалось, навсегда забыл, а теперь вот вернулось.

Хотя, может, подсознательно это давнишнее, дремлющее увлечение и заставило взять и поехать сюда, увидеть быт неизвестного ему населённого пункта.

Да, этнография… Хе-хе… Много чего там было, в юности, а вернее – в затянувшемся детстве. В том коротком, размытом периоде, который называют отрочеством. И тем хотел стать, и этим. А потом закрутилось – желание жить на полную катушку, хаос в стране, мираж свободы…

После армии, ещё не успев оглядеться, поступил в родном городе в филиал Красноярского политеха, но через несколько месяцев бросил – в девяносто первом смысла в вузовском дипломе не виделось никакого.

Занимался мелким бизнесом – возил из Новосибирска в Абакан разную оргтехнику, кассеты. Потом перебрался в Новосибирск – были там уже знакомые, согласные принять Буркова в своё дело.

А в девяносто четвёртом он рванул в Москву. Не башкой вперед, ясно, – тоже уже появились связи.

Направление выбрал правильное – строительные материалы. Сложностей предостаточно, мины разбросаны густо, но всё же жить можно. Главное, слишком не разбухать… Хм, несколько лет назад услышал такой разговор на фуршете. Не участвовал в разговоре, а именно услышал.

К одному известному в узком кругу полуолигарху подошёл один широко известный, слегка оппозиционный журналист. Они, видимо, были хорошо знакомы, потому что журналист запросто так поинтересовался:

«Ну что, Вить, Чичваркина съели, а тебя когда?»

И полуолигарх ответил:

«Я ещё маленький. И, честно говоря, больше расти не хочу».

Что сказал на это журналист, Бурков не запомнил, а скорее всего, не расслышал – в голове бухнуло: «Золотые слова! Надо запомнить». И когда генеральный директор их компании начинает строить планы по развитию, Бурков осторожно, не при всех, спрашивает:

«А есть ли базис для этого?»

В первый раз генеральный не понял, что Бурков имеет в виду под словом «базис».

«Ну, не съедят нас, если слишком высунемся? Почувствуют в нас конкурентов и проглотят».

И он назвал нескольких возможных хищников.

«Думаешь? – нахмурился гендиректор. – Вполне возможно, вполне возможно».

Тех, кого съели, было множество. Вроде бы процветающая фирма, крепкая, выигрывает тендеры на поставку материалов, на застройку в престижных районах, а потом неожиданно – хлоп! – банкроты, мошенники, сотни обманутых дольщиков, миллионные задолженности… Не верилось, что все эти фирмы, компании были дутыми. Скорее всего, их убивали более влиятельные конкуренты. Именно – более влиятельные.

Иногда Бурков сталкивался с бывшими сотрудниками таких убитых компаний, и его предположения подтверждались. Да, убили. И у всех есть места, за которые можно зацепить крючок и дёрнуть. И выдернуть к чертям из тесного прудика бизнеса.

За воспоминаниями Бурков перестал обращать внимание на дома, на людей. Шёл механически. Потом, на оживлённом перекрёстке, очнулся, стал оглядываться, встревожился, что заблудился. Хотел уже спрашивать у прохожих, где железнодорожный вокзал, и тут услышал размытый расстоянием голос диктора, объявляющий что-то… Бурков пошёл в сторону голоса и минут через пять увидел вокзал.

– Ну ладно, – выдохнул с облегчением, – можно воткнуть флажок.

Несколько лет назад в квартире у одного знакомого он увидел на стене большую, подробную карту мира. И в неё было воткнуто несколько булавок с бумажными флажками.

«И что они изображают?» – спросил.

«Это – где я побывал».