Юрий Додолев - Что было, то было. На Шаболовке, в ту осень...

— Прекрати! — крикнул Витька. — Ты ни черта в этом деле не смыслишь.

Никодим Петрович выступил из темноты.

— Говорят, Верочкин муж вернулся?

— Вернулся, — ответил Витька. — А что?

— Трудненько ему теперь будет, — посочувствовал Никодим Петрович. — Испортил он себе анкетку.

— А у вас как с анкеткой? — насмешливо спросил Витька.

— Я человек без пятнышка, — ответил Никодим Петрович.

Я почему-то вспомнил хлещущий по лицу дождь, бегущих цепочкой солдат, Андрея Ходова чуть впереди. Такого ливня я еще никогда не видел. Впереди, позади, слева и справа от меня была сплошная пелена, состоящая из сотен тысяч упругих струй. Дождь шел косо, сильно ударяя в лицо и плечи; фигуры солдат казались размытыми. На мне не было сухой нитки, вода хлюпала под ногами, подошвы скользили на глинистом грунте. Я падал, поднимался, снова падал и снова поднимался. Весь вымазался. Чувствовал: липкая холодная грязь растекается по телу.

Наш взвод шел на высотку — на немецкие укрепления, прикрывающие село, в которое после нашего сигнала должны были ворваться другие подразделения. Мы уже пытались овладеть этой высоткой, но откатились с большими потерями. А теперь нам помогал ливень — неистовый летний ливень. С высотки бил пулемет, который не могли подавить орудия. Я видел, как падают бойцы, и не мог понять, отчего они падают: оттого, что скользко, или от пуль.

Цепляясь за кусты, росшие на склонах высотки, я лез и лез. А потом мы залегли. Перед самым носом у немцев! Я чувствовал их. Трудно передать словами это ощущение, но я чувствовал: они близко. Краем глаза увидел: Ходов приподнял голову, прислушался и пополз на левый фланг, откуда бил немецкий пулемет. Дождь не утихал. Гимнастерка и брюки липли к телу, в сапогах, когда я шевелил пальцами, ходила вода. Каску я потерял. Не помню когда. Дождевые струи, хлесткие и упругие, ударяли по стриженой макушке. «Так сходят с ума», — подумал я и прикрыл рукой голову. И в это время на высотке рвануло. Немецкий пулемет стих.

— Взво-од! — крикнул наш лейтенант, заглушая шум ливня.

Мы поднялись и устремились вперед…

…Я вспомнил все это и, глядя на Никодима Петровича, спросил:

— Позвольте узнать, а вы были там? — Я выделил слово «там».

Никодим Петрович с шумом вобрал в себя воздух и выдавил:

— Не довелось.

— Ну, тогда все понятно! — воскликнул Витька. — И чего в тебе Лидка нашла?

— Что искала, то и нашла, — Никодим Петрович произнес эту фразу с каким-то подтекстом.

Витька презрительно хохотнул.

— Нашла. Вот это нашла! — Никодим Петрович позвенел в кармане мелочью.

— Врешь! — не поверил Витька.

— Не вру.

— Так ведь я же даю ей деньги…

Никодим Петрович фыркнул.

— Много ли с зажигалок толку? На губную помаду и то не хватит.

Я рванулся к нему, схватил его за грудь.

— Мерзавец!

— Но-но-но, — с гонором произнес Никодим Петрович. — Поосторожней!

Витька поднял костыль.

— Мотай отсюда!

Никодим Петрович отпрянул.

— Мотай отсюда! — повторил Витька.

Никодим Петрович неразборчиво пробормотал что-то. Мне показалось — выругался.

Мне было больно и обидно за Лиду. Я не мог, не имел права поставить на ней крест, потому что знал ее лучше других. Она умела быть хорошей, ласковой, когда хотела. Она могла пренебречь мной еще раньше, потому что я был обыкновенный, каких тысячи, а она красавица из красавиц. Но Лида даже не намекала, что мы когда-нибудь расстанемся. Наоборот, она всегда говорила, что мы будем вместе. Я вспомнил все это и спросил ее:

— Зачем ты так?

Лида вздохнула.

— Все вы одинаковые.

— И я?

Она промолчала.

— Дура! — сказал ей Витька. — Антон — парень что надо, а ты…

— А я… — спокойно повторила Лида.

«Она притворяется, — решил я. — На самом деле ей сейчас очень и очень тяжело».

— Хоть ты и сестра мне, но я голову тебе оторву, если будешь шляться с Никодимом! — взорвался Витька.

— С кем хочу, с тем и дружу, — с вызовом ответила Лида.

Витька вонзил костыль в податливые, полуистлевшие листья.

— У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы так разговаривать с братом.

— Он, — Лида кивнула на меня, — мой ровесник, а ты с ним на равных.

— Формально ровесник! — крикнул Витька. — В действительности он на десять лет старше тебя, потому что на войне был.

Лида притворно вздохнула.

— Надоело все это. Все твердят: война, война. Все стучат в грудь кулаками и говорят: «Мы, мы, мы…» Мне по-настоящему весело только тогда, когда я со своими новыми друзьями встречаюсь… Кстати, — добавила Лида, повернувшись ко мне, — я знала, что Андрей Ходов любит меня, но…