Евгений Алёхин - Птичья гавань

Чтобы сэкономить и напоследок откушать колорита, мы поехали в аэропорт на автобусах. Первый, Сиолим — Мапса, довез нас быстро и без давки. Мы сели впереди, уложили рюкзаки под ноги, взяли по сумке на колени. Жену немного укачало, и я посоветовал ей смотреть в переднее окно, а не в боковое. В Мапсе мы пересели на автобус до Панджима. Салон уже раскалился, приближался полдень. Кондуктор все стучал по кузову и зазывал людей. Людей становилось все больше и больше, автобус нагревался все сильнее и сильнее. Водитель одновременно газовал и тормозил, на борт запрыгивал новый человек, автобус делал рывок, но опять останавливался. Гул вокзала уплотнял пространство до невыносимого, а кондуктор и водитель все не хотели упустить мифического последнего пассажира. Так они водили нас за нос полчаса. Каждый раз казалось, что автобус уже обязан рвануть в путь, чтобы сквозняк ворвался в салон. Мне стало душно, я часто теряю сознание от духоты и опять был близок к тому, чтобы свалиться под сиденье. Но мы наконец поехали. И тут же стало хорошо. Водитель беззастенчиво выезжал на встречную и грозно сигналил, разогнав автобус до восьмидесяти километров в час. Стало свежо от его опасной езды и воздуха, лезшего из окон и щелей.

В Панджиме на вокзале мы перекусили самосами, которых я съел штук пять, ведь, возможно, в жизни больше не доведется их поесть. Быстро нашли автобус до аэропорта. Кондуктор считал, что белым людям нельзя стоять, и, вопреки нашему it’s okay, заставил индийцев потесниться на задних местах. Проезд на трех автобусах обошелся нам в шестьдесят рупий. Такси бы стоило ровно тысячу.

Мы сдали рюкзаки в багаж, а в рюкзаках была вся наша одежда. — В Дели вам не нужно забирать багаж, — сказала сотрудница аэропорта. — Только в Катманду. Только. В. Катманду.

В самолете поняли, что сглупили. Кондиционер работал во всю мощь, было холодно, но на рейсе Гоа — Мумбаи — Дели пледы не были предусмотрены. Мы тряслись в своих шортах и терли друг другу конечности. Самолет взлетел и через час приземлился в Мумбаи. Добрал пассажиров и через два часа приземлился в Дели. Так мы опять оказались здесь. У нас была остановка двенадцать часов до самолета на Катманду, и в это лишнее время хотелось погулять по городу. Но было очень холодно. Восемь градусов, не больше, на улице ветер пронизывал до костей. У нас были лишь запасные футболки, которые мы тоже надели на себя, но это не очень помогало. Мы пришли в справочную нашей авиакомпании и за десять-пятнадцать минут смогли сформулировать свою проблему на английском:

— Нам нужны вещи. Вещи в багаже. Нам нужно получить багаж сейчас, в Дели, а не в Катманду, и потом снова его сдать.

Сначала мы рассказали это молодой девушке. Она несколько раз нас выслушала, поняла, что мы не отстанем, сколько бы она ни разводила руками и ни пожимала плечами, и позвала женщину постарше. Женщина постарше в свою очередь выслушала нас и позвала мужчину в черной форме. Тот по черному телефону позвонил в багажный отдел, пять минут говорил на местном языке.

После чего он положил трубку и сказал нам: — Impossible.

Почему мы не взяли одежду, спросил он. Мы ответили, что в Гоа уже теплые вечера. Работник в черной форме строго посмотрел на нас и сказал, что он был в Гоа. В конце февраля и начале марта там еще холодно вечером. Нет, ответили мы. Последние вечера были очень теплыми, можно гулять в шортах и футболках, и мы не подумали о том, что в Дели будет холодно. Но он не доверял нашей истории. Ладно. Мы махнули рукой. Я проматерился и успокоился. В аэропорту было не намного теплее, чем на улице, поэтому мы решили выбрать из двух зол большее. Раз мы попали в Дели, мы прогуляемся по его улицам. Вышли из здания аэропорта и побежали к автобусу. Куда нам? Мы не знаем. Хотим посмотреть город.

Кондуктор спросил:

— Что вы хотите посмотреть? — Не знаем. Дели.

Семьдесят пять рупий, сказал он. За одного или за двоих? С каждого. Ладно, я дал ему сто пятьдесят рупий.

Баснословные деньги. Два обеда в Tato’s. Такая же фашистская система, как и в российских аэропортах, за все дерут три шкуры. Автобус стоял с открытыми дверями, и мы мерзли. Мне уже не хотелось смотреть этот чертов город Дели. Жена тоже его уже ненавидела. Второй раз мы здесь, и второй раз все через задницу.

— Может, попросим наши деньги и вернем билетики? — спросил я.

Жена смотрела на меня, взвешивая. Но тут автобус поехал. Окна были заперты, щелей не было, и стало теплее, когда двери закрылись. Мы смотрели в окно, ничего там особенного не видя. Ехали вдоль фонарей по трассе. Темный вечер. На остановках мерзли и обнимались, ехали дальше.