Майкл Морпурго - Слушай Луну

Как я ни старалась держаться, сама я то и дело задремывала. Помню, меня вырвала из забытья какая-то возня где-то в другом конце лодки за моей спиной, затем послышались брань и плеск воды. Лодка сильно заколыхалась, и я оглянулась, чтобы посмотреть, что происходит. Матрос, сидевший у руля, отгонял пару мужчин, которые пытались забраться из воды к нам в шлюпку, и тут его самого ухватили за руку и утянули за борт. Я видела, как он вынырнул на поверхность и его начало относить в сторону. Он пробовал выплыть, но у него не получалось. Он мог лишь беспомощно барахтаться в воде. Море заглушило его крики, и он пошел ко дну. Мужчины уцепились за борт и полезли в шлюпку, она резко накренилась и черпанула бортом. Вода хлынула нам под ноги и очень быстро дошла до колен.

Мы все понимали, что лодка идет ко дну и не в наших силах ничего с этим сделать. Вода все прибывала и прибывала, и я отчаянно пыталась растолкать Селию. В самый последний момент мне удалось растормошить ее ровно настолько, чтобы она смогла сделать то, что я ей велела, – забраться ко мне на закорки. Лодка утонула. Мы очутились в воде. Холод мгновенно пронизал меня до самых костей. Я как можно быстрее поплыла прочь от всех этих людей, кричавших и бранившихся повсюду вокруг меня, прочь от всех этих рук, пытавшихся ухватиться за меня, прочь от всех этих жалобных воплей, взывающих к Богу, к кому угодно, – о помощи, которой не могли им оказать ни Бог, ни я.

Я до сих пор не знаю ответа на вопрос, почему мы держимся за жизнь даже тогда, когда не остается уже никакой надежды. Я плыла прямиком в открытый океан, где не было ничего, кроме обломков потерпевшего крушение корабля, кроме обломков сотен потерпевших крушение жизней, я плыла, захлебываясь соленой водой, чувствуя, как холод высасывает из меня остатки сил, с полумертвой малышкой, цеплявшейся за мою шею, и с каждым моим гребком все больше и больше ослаблявшей хватку. Нигде поблизости не было ни шлюпки, до которой можно было бы доплыть, ни земли – никакой причины продолжать бороться.

Где-то на краю моего сознания теплилась мысль, что, пока я плыву, я не утону. Больше всего мне не хотелось тонуть. Одна мысль о том, что я пойду ко дну, буду погружаться в воду все глубже и глубже, наводила на меня ужас и заставляла мои руки грести, мои ноги молотить по воде. Я знала, что никогда больше не увижу маму, но в госпитале меня ждал папа. Я обязана была сделать все, что в моих силах, чтобы остаться в живых и снова увидеть его. Но моя решимость выжить быстро ослабла, когда ноги у меня начало сводить судорогами от холода. Каждый гребок давался мне с нечеловеческим усилием, все труднее было удерживать подбородок над водой, оставаться на плаву. И с каждым гребком таяла уверенность в том, что дело вообще того стоит.

Теперь я лишь беспомощно бултыхалась в воде. Все, на что меня хватало, это просто поддерживать себя над ее поверхностью. Но Селия тянула меня вниз. Тогда на миг у меня мелькнула мыслишка, настолько постыдная, что это не дает мне покоя по сей день: ведь можно же сбросить ее с плеч, освободиться от ее веса, без нее я смогу продержаться намного дольше. Я чувствовала, как ее руки, обвивавшие мою шею, с каждым мигом сжимают ее все слабее и слабее. Но малышка время от времени постанывала. И упрямо не выпускала из рук своего плюшевого медведя. Почему-то я приняла решение, что, пока она пытается спасти своего мишку, я буду делать все, что смогу, чтобы спасти ее саму.

Помню, я что-то напевала ей без слов на плаву. Я делала это настолько же для себя самой, насколько для нее. Если я слышала звук своего собственного голоса, значит я была еще жива. Я скорее мычала, нежели пела, чтобы вода не заливалась в рот, я перебрала все мелодии для фортепьяно, которые знала, и снова и снова повторяла мою «Анданте грациозо», любимую папину пьесу. Иногда я слышала, как Селия тоже начинала мычать что-то мне на ухо. Или это были стоны? Но что бы там ни было, это был отклик, и он придавал мне сил и надежды – сил плыть дальше в открытый океан.

Сначала мне показалось, что я вижу перевернутую шлюпку, правда, какой-то необычной формы. Но шлюпки красили в белый цвет, а этот предмет был не белым. Потом я подумала, что он выглядит как большой стол или что-то в этом роде. Подплыв к нему поближе, я поняла, что он определенно сделан из дерева, темного, сияющего, лакированного дерева, но на стол при этом вовсе не похож. Он был одновременно изогнутым и угловатым и плыл по морю, издавая странный гул, почти пение, как будто был живым, дышащим существом. Я решила было, что это кит, но потом увидела, что для кита он слишком плоский и блестящий. К тому же у китов не могло быть ни таких граней, ни таких изгибов. Этот предмет был творением человеческих рук и явно попал в море с нашего корабля.