Михаил Сегал - Почерк

Усилие воли – и я заменил ее на кровати (а стало быть, в голове пациента) на черные простыни, какие бывают в романтических мечтах всех нормальных людей.

Андрей Петрович застонал.

– Понимаю вас как мужчина, – отозвался Охтовский, – ну и что, стало хуже?

– Не-е-ет!!!

– И я про то же! Никакой разницы! Так тоже хорошо! А сколько лет себя мучили!

Негритянка припечатала меня к простыням, уперлась рукой в сердце. Предстояло самое сложное. Не хотелось на нее смотреть, но в данном случае (то есть когда речь шла о замещении одушевленного объекта) не смотреть было нельзя, метод Охтовского не сработал бы.

Она впилась в меня взглядом, двигаясь неторопливо, давя на сердце все сильнее. Сосредоточиться и найти где бы то ни было на Земле замену ей было сложно. Раствор подействовал, раствор был хороший, но есть же ещё и я! Мои собственные силы! Пока я был человеком, душа которого здесь и не разъята на атомы, я не мог не то что заместить негритянку, но даже оторвать от нее взгляд.

Но мне надо было это сделать! «У Надо нет Зачем», – вспомнил я девиз доктора Охтовского и наполнил ее глаза голубым.

«Георгий!» – услышал я далекий хрустальный голос, и это придало сил. Зрачки девушки засияли небесным цветом, волосы посветлели. Она усердно давила мне на сердце, но не раздавила его, а добилась обратного. Оно только забилось сильнее, чувства, уже не связанные ни с каким раствором, проснулись. Я зажмурился, схватил за сердце негритянку, она вскрикнула. Яркая вспышка ослепила нас, а когда я снова смог видеть, то передо мной была обычная девушка: может быть, не такая экзотическая, но стройная, блондинка. Может быть, даже не крашеная.

– Покойно? – спросил пациента Охтовский, – что видите?

– Покойно, – ответил тот, – Польша… Лето… Стены штукатуренные… Набор постельный шелковый черного цвета… Девушка-блондинка…

– Восторг чувствуете?

– Чувствую!

– Вот и отлично! А теперь приступим к главной фазе эксперимента. Сейчас вы увидите, что фантазии можно не только с успехом поменять, но и вовсе исключить!

Я знал: сейчас он подойдет к пульту и один за другим будет выключать тумблеры. Провода шли к датчикам на моей голове, я приготовился, что будет немного больно.

Раздался первый щелчок. Дерево в окне вспыхнуло, замелькало то воздушной кроной, то черными зимними ветвями. Исчезло. А через мгновение исчезло и поле с его тучами, солнцем, зимой и летом.

Я вскрикнул от боли, а Андрей Петрович – от удивления.

– А ну-ка, не бояться!

Щелкнул второй тумблер. Стены рассыпались на очень много атомов, я не успел сосчитать.

– Ну и как без зимы, без лета, без дома?

– Нормально, – сказал Андрей Петрович радостным голосом.

– Восторга не меньше?

– Нет! – ответил наш пациент, тем более что блондинку уже сложно было удержать, ее локоны невесомо взлетали вверх и тяжело падали вниз.

– Долой простыни! – крикнул профессор и выключил еще один тумблер.

Шелк исчез, и я повис, как космонавт, в невесомости. Только это была твердая невесомость, состоящая из мрака, на который не обязательно смотреть, чтобы понять, что это мрак. Блондинка прильнула ко мне, уперлась рукой в сердце.

– Хорошо-то как! – закричал Андрей Петрович! – Я счастлив!

– Долой, – холодно сказал Охтовский и щелкнул последним тумблером.

Девушка исчезла. Я схватился руками за голову.

– Ну как? – спросил профессор. – Хуже?

Андрей Петрович сладостно распластался в кресле. Подумал.

– Да нет, – сказал он, – нормально так… В принципе, и без бабы хорошо.

– Восторг чувствуете? Любовь, нежность, красоту?

Пациент отдышался и сказал:

– Очень!

– Ну все, – Охтовский стал говорить тихо, без театральных интонаций, – замещение произошло. Счастье в вас самом и не нуждается в дополнительных атрибутах. Это все наносное. Ваша идеальная фантазия рассыпалась как карточный домик.

Зажегся свет, Лика открыла дверь камеры. Стала поднимать полуспящего пациента. Вдруг он вскрикнул, как от сильной боли.

– Нет!

Лика сразу же вышла, заперла дверь снова. Охтовский затопал каблуками, подошел к пульту.

– Все хорошо, – сказал он немного погодя. – Вставайте, Андрей Петрович! Мы полностью заместили вашу фантазию.

Опять включил свет, и опять Андрей Петрович закричал:

– Нет!!! Не отбирайте!!!

– Что же такое, – забурчал профессор, – все же покойно…

Лика коснулась моей головы, я был еще глубоко в состоянии «№ 1», ее голос раздавался издалека.

– Нужна ваша помощь, Георгий… Посмотрите…