Эмма Берсталл - Мои дорогие девочки

– Как ты держишься после всего, что произошло? – поинтересовался Джарвис, вернувшись с двумя чашками, из которых шел пар, и протянул одну Кэт. Он обычно никогда не называл Лео по имени.

– Плохо, – призналась Кэт, обхватив чашку ладонями, и посмотрела на друга. И это было ошибкой. Его яркие голубые глаза в обрамлении густых черных ресниц, почти как у девчонки, сочувственно смотрели на нее.

– Хочешь поделиться?

– Нет. – Кэт быстро отвела взгляд. Хватит с нее вчерашнего разговора с Викторией, она не повторит ошибку.

Джарвис почесал голову:

– Я тут подумал, давай съездим вместе в Донегол в выходной день? Мы могли бы остановиться у моих родителей. Мама очень вкусно готовит и любит гостей.

Глаза Кэт наполнились слезами.

– Они живут в очень милом месте, – быстро добавил Джарвис, – далеко от цивилизации. Там очень красиво: можно просто гулять, да и пабы отличные. Родители не будут докучать тебе. Или, если тебе не хочется ни с кем общаться, можешь просто не выходить из дома и читать или сочинять свои рассказы, или еще чем-нибудь заниматься. Я бы оставил тебе ключ, чтобы ты могла выйти и вернуться, когда захочется. Мне кажется, свежий ирландский воздух пойдет тебе на пользу.

Кэт закусила губу. Джарвис часто рассказывал о родителях и двух младших сестрах, и у нее сложилось о них очень хорошее впечатление. Она представила дом, где пахнет свежеиспеченным хлебом, и девочек, выбегающих в холл, чтобы встретить отца, когда он приходит с работы. Кэт покачала головой:

– Нет.

– Почему? Я уверен, ты отлично проведешь там время!

– Не могу. И точка.

Он зажмурился, будто она ударила его, и Кэт почувствовала укол совести. Почему она так несправедлива к нему? Наклонившись, она начала натягивать ботинки. Джарвис тяжело вздохнул:

– Мне очень хочется помочь тебе, Кэт. И если я могу это сделать…

Она закончила возиться со шнурками, завязав каждый на несколько узлов.

– Позволь мне хотя бы проводить тебя до метро?

– Я сама дойду.

Кэт с облегчением вышла на холодную темную улицу. Если бы она провела в квартире Джарвиса еще некоторое время, то, наверное, приняла бы его предложение. Лучше держать его на расстоянии. Это более безопасно и предсказуемо. Кэт Мэсон никогда и никого, кроме Трейси, не подпускала близко к себе. Если этого не делать, никто не обидит тебя.

Понедельник, 21 декабря

Виктория решила, что ей нужно появиться в офисе. После похорон прошло только десять дней, близилось Рождество, и Дебс предлагала ей приступить к работе после праздников. Но Виктория опасалась, что, если тянуть слишком долго, ей может вообще не хватить мужества вернуться. А Бог свидетель, сейчас ей очень нужна работа.

Офис располагался между пекарней и благотворительным магазином одежды. Вход в него был настолько неприметным, что, если его не искать, можно было пройти мимо. Ничто снаружи не указывало на то, что происходит внутри.

Виктория нажала кнопку звонка рядом с черной дверью, ввела код и поднялась по крутой лестнице на второй этаж. Заметив Оливера Сэндза, который выходил из двери слева, смутилась. К сожалению, он тоже заметил ее. Деваться было некуда.

Оливеру было лет сорок пять, и он, как и Виктория, работал семейным консультантом. Когда-то у него был успешный дизайнерский бизнес. Поговаривали, будто он продал его за хорошие деньги и мог бы вообще не работать. Но, судя по всему, ему нравилось нынешнее занятие. Хотя по виду Оливера невозможно было сказать, что ему что-то нравится.

Виктория слышала о его успехах в общении с клиентами, но сомневалась, что это правда. Ей он казался самодовольным, и в его присутствии она нервничала. У нее была привычка болтать, чтобы заполнить возникшую паузу в разговоре, и она ненавидела себя за это. Специализацией Оливера являлось домашнее насилие.

– Привет! – сказал он, поднимая брови, что было равноценно улыбке.

Виктория убрала волосы с лица и холодно улыбнулась. Она шла сюда быстрым шагом и немного вспотела, – не хватало еще тратить время и любезничать с этим мужчиной! Возникла заминка: Оливер перегораживал ей путь, и Виктория остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Почему ей так неловко в его присутствии? Неожиданно она открыла рот, и слова полились потоком!

– Я боялась опоздать, – запыхавшись, произнесла она. – Не следовало надевать их! – Она подняла ногу и, как идиотка, показала пальцем на свои черные лодочки восьмого размера с каблуком в полтора дюйма. – Я купила их на распродаже. Они показались мне удачными, а вышло так, что мне в них неудобно. Обычно я не хожу на каблуках, то есть, я хочу сказать, мне не следовало бы на них ходить, с моим-то ростом. В школе у меня было прозвище Дылда, понятно почему, да?