Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

Я до сих пор не смею поверить в свою удачу.

– Правда?

– Клянусь тебе. Да, тот человек взбесился и вызвал полицию, но у них нашлись дела поважнее. А его даже не ранили. Просто оцарапали, было немного крови, но вскоре все прошло. Даже в больницу не понадобилось обращаться. Твои родители выплатили ему компенсацию, объяснили, что произошло, и он согласился все простить и забыть. Ты должна была узнать об этом.

До этого момента я даже не сознавала, что каждую секунду изо дня в день жила на грани. Только помнила, что ранила человека и меня посадят за это в тюрьму. От облегчения чувствую себя невесомой. Кристиан здесь, рядом, он объяснил, что с тем человеком все хорошо. И я ему верю.

– Я названивал повсюду каждый день. Обзвонил шестнадцать мест, где ты могла бы скрываться, и в семнадцатом мне ответила странная девушка, наполовину ирландка. Ведь это ирландский акцент? – Кристиан повторяет, подражая мне: – « Здесь таких нет ». Но ты нашлась именно здесь. Моя Элла.

– Твоя Элла.

– Или моя Джо.

– А ты спросил в школе Эллу? Даже теперь?

– Нет. Ты ведь ясно дала понять, что скрываешься. Я просто объяснил, что ищу подругу, а потом увидел твое фото на стене и даже без волос сразу узнал тебя. По глазам. Я сказал, что это ты, а все разом воскликнули – а, Джо ! Здесь тебя любят, но немного побаиваются.

– И правильно делают. Во мне дурные гены.

Кристиан качает головой.

– Такого сильного, храброго и замечательного человека, как ты, я еще никогда не встречал, Элла. Ты – это ты. К тому, что натворили другие люди, ты не имеешь никакого отношения. Ты изумляешь. И сводишь с ума.

Уже почти стемнело, по всей фавеле зажглись огни. Толстые кабели над головой исправно проводят ток.

– Я… Послушай. Не могу себе представить, каково это – вырасти, думая, что ты знаешь, откуда взялась, потом обнаружить, что ничего не знаешь, а немного погодя в довершение всего выяснить, что твои родители сидят в тюрьме за тяжкие преступления. Этого я действительно не могу вообразить. Но я тебе сочувствую. И я безумно рад, что ты невредима. Ты в самом деле очень сильная, Элла. Твои родители, Фиона и Грэм… Кстати, ты все еще называешь их родителями? Они сами не свои. Буквально уничтожены. Сейчас они еще здесь. Поначалу им казалось, что твой побег – моя вина, но они перестали меня винить, как только поняли, насколько много мне известно.

– Они винили тебя?

– И страшно разозлились за то, что я тайком встречался с тобой в городе, а потом снова – когда узнали, что я ездил к тебе на Пакету. Тем вечером я подсунул твою записку им под дверь, а когда вернулся на остров и обнаружил, что тебя там уже нет, мне пришлось все им рассказать. Они думали, что это я подал тебе идею. Уверяли, что сама ты ни за что не додумалась бы до такого побега. И ясно дали понять, что ответственность за него несу я. А потом ты позвонила с какого-то немецкого телефона, и твоя мама решила, что ты возвращаешься. Ведь это была ты, да?

Я глубоко дышу.

Жду приступа.

Бэлла?

ЧЕГО?

Ты что, не сердишься ?

НУ ДА, КАК ЖЕ.

Но ?…

НО МЫ В БАРЕ С КРИСТИАНОМ. А ФИОНЕ БЛЭК УЖЕ ДОСТАТОЧНО МУЧЕНИЙ.

Я улыбаюсь. Она права. Я сержусь на родителей за то, что они обвинили Кристиана, но не хочу взрываться и бушевать. Бэлла однажды уже пыталась убить Фиону Блэк разбитой бутылкой. Больше я не могу злиться на них. Я сделала все, что могла, чтобы ранить их в самое сердце. Они думали, что приютили прелестную малышку; думали, что вырастили милую девушку, которая хорошо учится и у которой есть и подружки, и даже парень. А теперь у них появилась наголо бритая приемная дочь, которая живет в трущобах и даже звонить им не желает. Не представляю, что может быть еще тяжелее для них.

Иду дальше просто потому, что мне надо двигаться. Делаю глубокие вдохи и выдохи. Потом возвращаюсь к Кристиану и беру его за руку.

– Пойдем, – зову я. – Да, это я звонила с немецкого телефона. Давай выпьем пива. Я не пила с тех пор, как мы ездили в Лапа.

Вид у него встревоженный.

– Ну, а каково это вообще? – спрашивает он. – Жить здесь?

– Это здорово.

– Не страшно?

– Уже нет.

– Знаешь, они ведь больше не обвиняют меня, – торопится заверить он. – Как только я объяснил им, что мне известно об удочерении и биологических родителях, они сразу переменились. Видимо, об этом не знает ни одна живая душа – кроме их юриста. То, что ты обо всем узнала, стало для них шоком. Они просто хотят убедиться, что ты жива, Элла.