Максим Жук - Путь к Замку, или Курс лекций о Франце Кафке

«Новая жизнь начинается!»

Ни имя Карл Бранд , ни тот факт, что в далеком 1916 году уже был написан первый пастиш по мотивам Кафки, сегодня почти не известны. Исключение составляет весьма узкий круг германистов, изучающих литературу так называемого «пражского круга» 176 176 Название «пражский круг» вошло в обиход благодаря книге воспоминаний Макса Брода (1966). 1890—1930 годов. Помимо признанных классиков, Рильке, Верфеля, Кафки, на немецком языке тогда писало немало австрийских авторов, «забытых в тени Кафки» 177 177 Такой подзаголовок содержит книга под редакцией Хартмута Биндера, посвященная пражским авторам второго ряда – современникам Макса Брода и Франца Кафки: Binder H. (Hrsg.). Prager Profile. Vergessene Autoren im Schatten Kafkas. Berlin, 1991. . Именно к этому ряду и принадлежит Карл Мюллер , взявший псевдоним Бранд (1895—1917). Безвестность писателя, успевшего едва мелькнуть на литературном небосклоне Праги и умершего совсем юным от туберкулеза легких, после Второй мировой лишь укрепилась: бытовала легенда, что никакого Карла Бранда не существовало. Йоханнес Урцидиль, его друг, писал в 1964 году, что многие принимали Карла Бранда за его собственную выдумку, псевдоним для его ранних стихотворных опытов 178 178 Fiala-Fürst I. Karl Brand // URL: https://limam.upol.cz/de/authors/38. . Небольшой томик посмертно изданной Урцидилем лирики и малой прозы Бранда назывался «Завещание подростка» («Das Vermächtnis eines Junglings», 1921) – это была первая и единственная книга пражского литератора.

Семья Карла Мюллера перебралась в Прагу из моравской провинции в 1896 году. Отец устроился поваром в кадетскую школу в Градчанах (впоследствии он вынужден был ночами подрабатывать пекарем), мать добывала средства на пропитание, нанимаясь прислугой-уборщицей и прачкой, а сестра стенографировала в адвокатском бюро. Мюллеры бедствовали. В возрасте восемнадцати лет у Карла открылся туберкулез, однако денег на лечение и хороший уход катастрофически не хватало. В самоощущении юноши узнаваемы смешанные ноты протеста и самообвинения, столь характерные для персонажей Кафки. Так, в одном из писем он сокрушается: «Все работают на меня, ведь я паразит, проедающий деньги, которые можно было бы откладывать или истратить с большей пользой. Я лежу тут или ползаю, словно клоп или навозный жук, и ни для чего толком не годен» 179 179 Цит. по: Vollmer H. Karl Brand // Binder H. (Hrsg.). Op. cit. S. 261. .

Четыре года (1911—1915) Карл Мюллер обучался в Немецкой торговой академии Праги, но применить знания на практике не успел. Между тем страсть к писательству, подогреваемая борьбой с болезнью, попыткой выразить в слове и обостренное чувство экзистенциальной тщеты и ярость юного существа, не желающего уступить в поединке со смертью, приводит его в круг литераторов. Он знакомится с Францем Верфелем (тот становится его другом и покровителем), вращается среди писателей в кафе «Arco», печатается в экспрессионистских журналах «Aktion» и «Der Sturm». Один из кумиров юного писателя – Франц Кафка.

В декабре 1915 года выходит книжная версия новеллы Кафки «Превращение» (Лейпциг, издательство Курта Вольфа) 180 180 Первая публикация состоялась в октябре 1915 года в ежемесячном журнале «Die weißen Blätter». . А 11 июня 1916 года газета «Prager Tageblatt» публикует короткий рассказ Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» («Rückverwandlung des Gregor Samsa»).

Опыт переписывания истории пражского коммивояжера, обратившегося в насекомое, интересен сегодня (с расстояния в целое столетие) и как образец актуальной на исходе 1910-х годов экспрессионистской о-человек-патетики и как пример довольно верного подражания кафкианской манере в и дения и письма. Однако эта стилизация дает почувствовать и сомнительный статус всякого пастиша, существование которого возможно только как нарушение эстетической целостности претекста. Продолжения размыкают семиотическую рамку уже завершенного, сказавшего-себя текста и выводят его в область иронии или банальности. Это особенно верно в отношении поэтики Кафки, красота и сила которой – в умолчании, эллиптичности, языковом пуризме, в сопротивлении любому дописыванию и объяснению.

Итак, Карл Бранд дает шанс воскреснуть «клопу» -Замзе.

Один из интерпретаторов кафкианских пастишей, Клаус Шенк отмечает, что недосказанность Кафки, пишущего всего лишь об «Ungeziefer» (насекомом-паразите) у Бранда конкретизируется 181 181 Schenk K. Kafka-Umschriften. Zur Inter- und Hypertextualität einer Rezeptionsweise // Höhne S., Udolph L. (Hrsg.). Franz Kafka: Wirkung und Wirkungsverhinderung. Köln; Weimar, 2014. S. 138. . Возможно, это обытовление и снижение образа 182 182 В немецком языке, как и в русском, слово «клоп» (Wanze) имеет уничижительные коннотации (ср.: Wanzen knacken – разг. давить клопов; fette Wanze – груб. жирный клоп, жирдяй; Wanze – перен. паразит). потребовалось писателю для того, чтобы восстание сына против отца, укравшего у него юность и радость жизни, приобрело более резкие, контрастные черты. Не скупится Бранд и на натуралистические детали, описывая «прелести» мусорной свалки, из макабрического зловония которой восстанет для мщения «вечный сын». Удел «вечного сына» 183 183 Именно так называется обстоятельное биографическое исследование Петера-Андре Альта: Alt P.-A. Franz Kafka: Der ewige Sohn. München, 2005. уготован большинству героев Кафки, а знаменитое «Письмо отцу» закрепляет этот образ в памяти более поздних читателей. Между тем у Бранда жертва решается на бунт: не только готовность отомстить обидчикам, но и сама способность попрать смерть и вернуть себе человеческий облик позволяют трактовать образ в мифопоэтической перспективе. Экспрессионистская патетика, заимствующая язык в ветхозаветных книгах пророков и евангельской риторике, узнаваема в финальных монологах нового Грегора Замзы. Кроме того, в решительности рассчитаться с «отцами» прочитывается и актуальная для эпохи тема борьбы поколений. «Семейный роман невротиков», обнаруженный Фрейдом в структуре культуры (не в последнюю очередь благодаря Достоевскому), пишут многие современники Кафки и Бранда. Так, австрийский экспрессионист Арнольт Броннен завоевал скандальную славу пьесой «Отцеубийство» (1920), в которой юность превращается в символ агрессивной витальности. Заметим, что в новелле Бранда Грегор Замза успел постареть (в то время как у Кафки сюжет длится не больше нескольких месяцев): герой не только жил не по-человечески, но жил так бесконечно долго, сравнявшись возрастом с отцом, который, очевидно, вопреки природе и истории, не пожелал передать «золотую ветвь» новому поколению.