Тамара Лисицкая - Тихий центр

И Игорь открыл. Но был довольно странный, измятый и мутный.

Только Олю это не могло остановить.

— О! — сказал Игорь. — Какие люди!

— Тише! — Оля закрыла ему рот ладошкой. — Идем!

Взяла за руку и повела в недостроенную квартиру, в гости к красному дивану.

— Таня! Привет, это Вадим!

— Привет, Вадим, это Таня.

— Ты сейчас где?

— В Парке развлечений.

— Развлекаешься? Ты же уже большая!

— Тристана и Эрика выгуливаю.

— Слушай, у меня к тебе дело! Даже два!

— Говори.

— Говорю. У меня тут траблы со съемками, но это и хорошо. Я уже вообще ничего не понимаю, и лучше, если ты подключишься и возьмешь на себя часть вопросов. Но я не об этом. Съемку пока отменили, но я все равно не успеваю купить Светлане Марковне елку. Поручаю тебе. Купи ей елку, а я потом отдам деньги.

— Но у меня нет денег, на которые я могу купить елку!

— Я так и думал! Тогда второе дело! Заедь ко мне, возьми у Оли деньги, и езжай за елкой. Денег бери побольше, чтобы хватило на такси.

— Ну, хорошо, — Таня с тоской посмотрена на недописанные «зубы», — хорошо…

— И вот еще. Оля там на меня обиделась… Ну, это наши вопросы, разберемся, тебя это не должно коснуться… Так ты ей скажи, что я… Ладно, не надо, ничего не говори…

Игорь не сопротивлялся, шел легко, как пустые санки по снегу. Оля торжественно открыла дверь и отошла в сторонку — заходи, Игорь. Будь, как дома.

Игорь вошел. Остался стоять. Попытался обернуться, когда услышал, как поворачивается ключ в замке. Потом Олины руки обвили его сзади, протекли под локтями и сомкнулись на груди.

— Все. Мой, — сказала Оля.

Игорь все как-то не реагировал. Все о чем-то думал.

Оля уткнулась лбом в его лопатки. Сколько раз представляла себе такую картину! Уткнулась и поцеловала.

Игорь стоял, пошатываясь, молчал, ничего не говорил, ничего не делал.

— Я тебя хочу! — на всякий случай объяснила свою позицию Оля.

О!

Он понял!

Таня не планировала тратить последние жалкие грошики на такси из центра в центр, да и таксисты за шесть часов до Нового года становятся очень несговорчивыми. Но тут совпало — попался интеллигентный дед, явно смущенный своим статусом, бывший инженер. Еще хотелось прокатить пацанов с ветерком по разноцветному проспекту, на котором праздник уже давно начался, пережил сороковую кульминацию, а для кого-то уже и закончился.

— Смотри, какой пьяный! — веселились дети. — Смотри — упал!

Таня улыбалась — детям хорошо, у них Новый год, у них даже такой спорный момент, как падение пьяного, вызывает искреннюю радость.

И вот тут Таня с ужасом представила, что надо как-то разумно и счастливо встретить Новый год! Надо что-то есть, пить, чокаться! С кем? С мамой? Она уже отметила, ей уже приятно.

А с кем еще?

Со Светланой Марковной? Это было бы благородно, хоть и горько. Как встретишь Новый год, так его и проведешь…

Больше никого. Никого, кто мог бы ее принять, и это было бы гармонично.

Об Игоре она не подумала вообще.

Вадим набирал Олю. Набирал домашний. Представлял, что ревет сейчас, глупая, ненавидит весь мир. Телефоны молчали. Вадим четко представлял себе картинку — красноглазая, розовоносая Оля сидит на краю ванны, смотрит в зеркало и горячо жалуется собственному изображению на Вадима. А что жаловаться? Вадим виноват, что ли?

А виноват! С каждой секундой все больше виноват. Чем дольше Оля здесь, тем серьезнее вина. Зачем она теряет время? Стало уже очень-очень ясно, что успокаиваться и оседать на кухне она не собирается. Восхитительного сплава домохозяйки и фотомодели не получилось. И держать ее взаперти, выводя на местные скромные вечеринки, — значит совершать преступление против человечности. Или человечества? Против Оли уж точно.

Но выхода из этого тупика нет.

Не может же он отвезти ее туда, где взял, посадить на тот же барный стул в кафе? Не может. Вероятно, не надо было реагировать тогда, когда пару лет назад она посылала с этого барного стула сигналы, качала туфелькой… Или надо было реагировать, но не надо было позволять ей закрепляться в его жизни… Хорошо, а кому тогда позволять? Вадиму было тогда уж 35! Когда позволять, если не тогда? Хочется, как бы, и детей вырастить. Родить и вырастить. Становиться в сорок молодым папой не слишком разумно. Значит, время было выбрано правильно. Неправильно выбран человек. Ну а в чем проблема? Все люди его круга женились на шагнувших в зрелость фотомоделях. На очень юных не женились, а на таких, кому «за двадцать», вполне. И Оля, кстати, никогда не выглядела на свой возраст, всегда моложе. Вообще иметь претензии к Олиному виду — еще большее преступление, чем держать ее сейчас вдали от Огней Большого Города. Оля — очень красивая, очень. Такая красивая, что до сих пор становится приятно и тепло, когда думаешь о ней.