Бернар Вербер - Рай на заказ [litres]

Найк или Адидас .

Майкрософт или Эппл .

Макдоналдс или Бургер Кинг .

Рено или Пежо .

Хонда или Тойота .

БМВ или Мерседес .

Яху или Гугл .

Диор или Шанель .

Оранж или СФР [76]и т. д.

И в результате причисления себя к определенной марке или, наоборот, антагонизма с ней незаметно возникали особые сообщества людей.

Логотипы выглядели красивее знамен.

Рекламные мелодии звучали приятнее чопорных гимнов.

Потребитель гордо демонстрировал окружающим футболку с крупно написанным названием бренда производителя спортивной одежды, компьютеров или другим престижным фирменным знаком. Он ни за что не стал бы носить футболку с портретом политика. Впрочем, мало кто из людей осмеливался носить одежду, обувь или сумки, на которых не было логотипа какого-либо бренда.

Перефразируя Декарта, можно было сказать: «Я потребляю бренд, следовательно, я существую в стиле этого бренда».

Потребление говорило о вкусах, психологии, культурных ценностях и покупательной способности человека красноречивее, чем любые антропометрические признаки. В этом можно было убедиться, читая объявления в разделе «Знакомства»: большинство, не стесняясь, перечисляли свои любимые марки одежды, автомобилей или духов и посвящали этому больше места, чем описанию своей внешности.

Клубы фанатов Кока-Колы создали музеи, в которых собирали все, что было связано с их обожаемым брендом. Сторонники Пепси издали особую кулинарную книгу, где опубликовали новаторские рецепты блюд с добавлением их любимого напитка.

Поклонники Эппл и Филипс стали писать комментарии к последним новинкам их брендов, написанные так, будто речь шла о произведениях искусства.

Делая покупки, люди каждый день голосовали, подтверждая свой выбор (и платили за это деньги), а граждане пренебрегали своим правом опустить избирательные бюллетени в урны (совершенно бесплатный акт).

Опросы общественного мнения показывали, что широкие слои населения считали создателей корпораций современными героями, воспринимая их как отважных авантюристов, готовых идти на риск в капиталистических джунглях.

Значительно отстающих по популярности политиков люди считали боязливыми представителями привилегированных слоев общества, отпрысками влиятельных семейств, получившими воспитание в архаичных институтах управления, главной целью которых было сохранить власть своей касты.

Со временем такое мировосприятие привело к изменениям на многих уровнях. Правительства, осознавая кризис власти и ее финансовую несостоятельность, незаметно влезли в долги к частным корпорациям. Эта тайная связь началась с поддержки крупнейших спортивных мероприятий, праздничных церемоний и военных парадов и продолжилась спонсированием памятников, музеев или прямыми денежными вливаниями в фонд избирательной кампании.

Начав с финансирования политических партий, корпорации перешли к финансированию… политиков.

Последние, будучи избранными, отрабатывали долг за счет предоставления своим кредиторам значительных преимуществ.

Постепенно коррупция затронула всю систему государственной власти – даже, казалось бы, самые неподкупные и находящиеся под самым сильным контролем подразделения. Это было естественно: ведь чиновники тоже верили в корпорации, а не в государство.

В образованных кругах населения ходил, например, вот такой анекдот: «Какая разница между получающими дотации государственными театрами и частными театрами? В частном театре зрители знают имена актеров, в государственном – актеры знают имена зрителей».

Мир неотвратимо менялся. Чтобы стабилизировать финансовое положение, правительства, постоянно находящиеся на грани банкротства, приватизировали государственное имущество, распродав по дешевке национальные телефонные сети, государственные компании, занимающиеся железнодорожными, морскими и воздушными перевозками со всей инфраструктурой, музеи, корпорации по добыче или производству важнейших энергетических ресурсов (угольные шахты, гидроэлектростанции, АЭС, газовые и нефтяные национальные компании). Чиновники, сыгравшие роль посредников при заключении сделок, в качестве вознаграждения получали акции, которые, естественно, взлетали в цене с момента приватизации.

Пока государства выбивались из сил, управляя тяжеловесным и плохо поддающимся реформированию административным аппаратом, корпорации с легкостью видоизменяли свои департаменты, точечно применяя прекрасно продуманную стратегию ведения дел и постоянно приспосабливаясь к изменениям рыночной конъюнктуры во времени и пространстве.