Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

Ван Лаобин зачерпнул горсть земли, чтобы предпринять последнюю атаку на ос, но это дало ему передышку лишь на секунду, пока комья земли оказались в воздухе. Едва они шлепнулись вниз, осы опустились следом. Они покрыли глаза, нос и рот Ван Лаобина. Ван Лаобин чувствовал, что еще чуть-чуть и он ослепнет от их укусов. «Цзякуань, скорее на помощь! Цзякуань, твою мать, я сейчас помру!» — кричал Ван Лаобин.

После того как крики Ван Лаобина, подобно волнам, затихли, удары Ван Цзякуаня стали раздаваться все звонче. Прошло достаточно много времени, прежде чем Ван Цзякуань захотел пить. Он отбросил тяпку и пошел в ту сторону, где должен был работать отец. И тут Ван Цзякуань увидел целую прогалину, устланную сломанными стеблями кукурузы, а поверх стеблей лицом к небу лежал его отец Ван Лаобин. Его голову раздуло, словно тыкву, поверхность которой блестела словно зеркало, отражая солнце.

Ван Цзякуань обхватил голову отца и закричал в сторону гор: «Гоуцзы, Шаньян, Лао Хэй!.. Скорее на помощь!» Его крик еще долго витал между двух гор. Некоторые односельчане слышали пронзительный крик Ван Цзякуаня, но, решив, что тот просто подзывает к себе скотину, оставили его безо всякого внимания. Но когда к его крику присоединились рыдания, Лао Хэй почуял неладное и закричал в сторону кукурузного поля: «Цзякуань!.. Что там случилось?» Лао Хэй трижды повторил свой вопрос, но, так и не услышав ответа, продолжил работать. Вдруг Лао Хэй вспомнил, что Цзякуань глухой, и, замерев, прислушался к звукам со стороны поля Ван Цзякуаня. Он уловил смешанные с ветром причитания Ван Цзякуаня: «Мой отец помирает, отец проткнул осиное гнездо, его до смерти искусали осы…»

Ван Цзякуань и Лао Хэй притащили Ван Лаобина домой и позвали к нему лекаря Лю Шуньчана, который занимался традиционной медициной. Лю Шуньчан приказал Ван Цзякуаню стянуть с Ван Лаобина всю одежду. Лежащий на кровати Ван Лаобин напоминал жирного облысевшего хряка. Любопытные со всех сторон обступили его, наблюдая за действиями Лю Шуньчана. Пока Лю Шуньчан наносил лекарство на голову, шею, руки, грудь, пупок, ляжки и другие места на теле Ван Лаобина, зрители неотступно следили за его пальцами. Тут Ван Цзякуань заметил, что когда взгляды собравшихся достигли того места, откуда ноги растут, они стали о чем-то шушукаться, вроде как обсуждая то, что обычно хранят в тайне от чужих глаз. Ван Цзякуаню стало не по себе, словно на кровати лежал не его отец, а он сам. Тогда он взял с изголовья кровати полотенце и накрыл им причинное место отца.

Этот жест Ван Цзякуаня глубоко тронул Лю Шуньчана. Положив руки на тело пострадавшего, он замер и, глядя на собравшихся, захохотал: «Цзякуань смышленый малый, пусть он и не слышит, зато прекрасно понял, что мы говорили про его отца. Ему достаточно ваших глаз и выражений лиц, чтобы догадаться, о чем речь».

Лю Шуньчан протянул Ван Цзякуаню плоскогубцы и дал ему знак развести челюсти Ван Лаобина. Ван Цзякуань сначала взял кусок материи, как следует обмотал инструмент и только после этого осторожно засунул его отцу в рот, разомкнув зубы. Заливая в рот лекарство, Лю Шуньчан нахваливал Цзякуаня за деликатность: «Я вот не догадался обмотать плоскогубцы тряпкой, а он догадался, чтобы не причинить отцу боль. Не будь он глухим, я бы точно взял его к себе в ученики».

Когда лекарь залил целебный отвар, Ван Цзякуань убрал изо рта отца плоскогубцы и громко назвал Лю Шуньчана учителем. Лю Шуньчан на секунду даже оторопел. «Цзякуань, у тебя никак слух прорезался? Оказывается, ты все слышал. Ты правда глухой или притворяешься?» — спросил он. На эти вопросы Ван Цзякуань никак не отреагировал, по-прежнему оставаясь глухим. Тем не менее окружающие покрылись мурашками: им вдруг стало страшно, что Ван Цзякуань слышал все их насмешки.

Спустя десять дней Ван Лаобин почти поправился, однако его глаза совершенно перестали видеть, он стал слепым. Люди со стороны спрашивали его, как же так, имея нормальное зрение, он мог взять и ослепнуть. А он не уставал повторять: «Осы покусали». Поскольку слепым он был не от рождения, его органы слуха и обоняния не были сильно развиты, так что теперь Ван Лаобин оказался ограничен в передвижении, и если бы не его сын Ван Цзякуань, ему и шаг было бы трудно сделать.

У Лао Хэя одна за другой подохли все куры. Сначала Лао Хэй додумался ощипать павшую птицу, он старался так, что перья летали по всему двору. Однако после того как три дня подряд он ел мясо сдохших кур, у него возникло к нему отвращение. Тогда Лао Хэй захоронил оставшуюся падаль на склоне горы. Когда Ван Цзякуань заметил в руках Лао Хэя мертвые тушки, он смекнул, что именно его куры стали распространять чуму. Ван Цзякуань преградил ему дорогу и заявил: «Ах ты бесстыжий, почему никому не рассказал, что у твоих кур чума?» Губы Лао Хэя зашевелились, похоже, он оправдывался, но Ван Цзякуань ничего не слышал.