Виктор Маслов - Земля тридевятая

К Олегу подошел возбужденный Гарак.

- Теперь не сунутся, - радостно сообщил он, - побили их знатно!

- Не расслабляйтесь, - ответил Олег, - проспите новую атаку, если они прорвутся в город, нам конец.

Однако больше этой ночью никто их не беспокоил. Враги жгли костры, хоронили убитых.

Утром к воротам явился переговорщик, сам вождь Арвак, неожиданно повел миролюбивые речи.

- Нам нужны овощи, пустите нас на отдых в пустые избы, баньку истопите, накормите. Отдайте треть запасов рухи, и мы уйдем, никого не обидим. Мир лучше, чем кровавая битва.

Олег, стоя на башенке, хотел, было, рассмеяться, но в это время увидел лица мужиков, собравшихся на стене. Вспомнилась поговорка: "Простота хуже воровства". Слушая вражеские речи, мужики готовы были забыть рассказы беженцев о том, что случилось с захваченными деревнями. "Вот так, так! - думал пораженный Олег. - Быстро он наших крестьян уболтал, осталось поднять кверху лапки!". И еще подумал, что информационная война в этом мире штука не менее важная, чем арбалеты.

Рядом с воротами неожиданно появился Тимаха. Вид имел довольный, словно ему уже поклонялись, как наместнику солнца на земле.

- Вы слышали, люди? - возопил он. - Этот добрый воин призывает к мирной жизни! Поделитесь со страждущими малой толикой урожая! Обогрейте, накормите уставших воинов! Откройте им свои объятия! Возлюбите их, ибо все мы люди, дети солнца!

Тимаха, не переставая вещать, взялся за тяжелый брус, запирающий ворота. У большинства мужиков лица стали благостные, просветленные, разве только слезы не капали. Лишь немногие, Охрим, Урман, Трабат и подростки-арбалетчики, недобро смотрели на него. Положение спасла Лусья. Олег не успел заметить, когда она подошла к Тимахе.

- Ты чего несешь, пень трухлявый! - закричала она, уперев руки в бока, и повернулась к мужикам: - Вы, как дети малые, уши-то развесили! Бабы до сих пор плачут. Мало деревенских погибло, двадцать могил на погосте! Считать разучились?

- Что ты мелешь, старая, - сердито сказал Тимаха, - то дело прежнее, забытое, теперь будет нам всем мир.

- Погибель будет! - отрезала Лусья. - Слушайте, мужики! Я травница, ведаю, о чем думают чужие воины. Готовят они деревне страшную смерть! Арвак затаил зло, мы единственные, кого они не могут захватить! Откроете ворота, и старых и малых побьют.

- Ах ты, колода подзаборная! - рассвирепел Тимаха, в руках у него появился большой нож, какими обычно пользовались хозяйки. Со всех сил он ударил травницу.

Лусья упала замертво, солнцепоклонник снова ухватился за брус и принялся его толкать, однако закончить черное дело не успел. Урман поднял арбалет, щелкнула тетива. С болтом в горле будущий священник несостоявшейся религии упал рядом со своей жертвой. В тишине прозвучал отчаянный крик: - Бабушка Лусья!

Шан кричала, билась в руках Охрима, захлебываясь слезами. Помочь старой травнице уже никто не мог. Хмурые мужики и ополченцы столпились вокруг, до них, наконец, дошло, что бы их ожидало, поверь они предателю.

- Уходите, город вам не взять, - обратился Олег к чужому вождю, который все еще стоял у ворот. Тот пытался, было, возражать, но в землю рядом с ним воткнулся болт. Говорить было не о чем. Арвак ушел, вскоре ушло и его войско. Крепость, в самом деле, оказалась им не по зубам, но Олег знал, что они вернутся.

Глава девятая

Травницей отныне стала Шан. Поначалу девочка отказывалась.

- Мне страшно, - говорила она, - я еще маленькая и так мало знаю!

- Ничего, - Олег с кузнецом принялись ее уговаривать. - Всему научишься. Я тоже немного в травах разбираюсь, если что, помогу. Не бойся, смело берись за дело!

- Если не ты, кто будет раны врачевать? - пробасил Охрим.

- И я буду помогать, - сказала Утана, - какие травки собрать, только скажи.

Уговорили и не пожалели. Девочка оказалась на редкость талантливой травницей.

На следующий день Охрим объявил сход. Устроили его в поле, за стенами крепости, чтобы бабы не лезли и не мешали. На сход также пришли бывшие беженцы. Когда все собрались, кузнец сказал:

- Хочу я предоставить слово второму вождю.

Загудело собрание, недоуменно переглядывались между собой мужики. Конечно, вождь и староста деревни, в одном лице, каким являлся, Охрим, имел полное право назначить помощника, второго вождя. Перешептывалось собрание, гадая, кого он назовет. Одни говорили, сына своего, Гарака, другие предполагали плотника Урмана, мужика толкового и всеми уважаемого. Никто не ожидал, когда кузнец указал на Олега.