Виктор Маслов - Земля тридевятая

- Вот именно, вашего, - ворчливо ответил он. - Что за печати? Я их не вижу.

- Простые люди не видят, а я, лекарка, вижу. Чья печать стоит, тот имеет над телом твоим власть. Сделает с тобой все, что захочет.

- Не нравится мне это, - недовольно пробормотал Олег и спросил: - Как твое имя?

- Яала, - ответила женщина, - лежи, не вздумай вставать. Что понадобится, зови меня. Сейчас я уйду, меня больные ждут.

"С ней бы поговорить, какие снадобья можно получить, смешивая различные травы и ягоды?" - подумал он, оставшись один, но вынужден был отказаться от этой мысли. На получение смесей существовал запрет. Олег все более утверждался в мысли, используя огромное разнообразие удивительных местных трав, можно добиться практически любого эффекта. Ему бы лабораторию, с микроскопом, стеклами, пипетками и пробирками. Растворители какие-нибудь, антисептики, марганцовку, спирт. Тогда бы гадость эта, поросячья хворь, ему была бы не страшна.

К вечеру появилась в хижине сурового вида женщина, с сумкой, сплетенной из липучих листьев.

- Снимайте вашу листвянку, больной, - объявила она с видом безжалостного инквизитора-экзекутора. Олег терпеть не мог всяческие членовредительские процедуры, наподобие забора крови из вены. Вид крови обычно отправлял его в обморок. Очень он этой своей особенности стеснялся, но поделать ничего не мог, потому как, то ли подсознание, то ли нервная система брала на себя управление организмом, едва игла входила в вену.

- А зачем? - выдавил он, подчиняясь.

- Ложись на живот, не спрашивай! Сморкотуна тебе поставлю, и не вздумай его трогать!

В ее листвяной сумке что-то зашевелилось. Олегу показалось, он услышал, как клацнули челюсти. С видом приговоренного к аутодафе он повернулся на живот. Вспомнился кадр из старой кинокомедии, в которой укол делали огромным шприцем. А если шприц, к тому же, живой? Он ждал, когда, наконец, некий сморкотун вопьется в зад, и, не дождавшись, повернулся. Медички уже не было. Как ни странно, он испытал разочарование. Левая половинка вдруг бешено зачесалась. Помня предупреждение, он стоически терпел, хотя далось это, прямо скажем, нелегко. Вскоре чесаться перестало, и Олег успокоился, как бы там ни было, кровь из вены сдавать неприятнее.

Дважды в день после еды, причем орехи были какие-то пресные, "диетические", его поили противным горьким настоем. Сначала показалось, вывернет наизнанку, но следующие дозы прошли легче.

На другой день Яала принесла длинного белого червя, толщиной с палец и велела проглотить.

- Зачем, я ведь здоров! - воскликнул он, от одного вида существа у него свело живот. Два черных "креветочных" глаза, смотрели, словно бы, с осуждением.

- Дело твое, - безучастно ответила лекарка, - если живунца не проглотишь, болезнь вернется.

- Повторяю, я здоров!

- Правильно, сморкотун выгрыз твою болезнь, теперь она у него внутри, а он внутри тебя. Если его не удалить, болезнь снова примется за дело.

Она терпеливо объясняла ему, очевидные, на ее взгляд, вещи. Разговаривала, словно с малым ребенком.

- А этот, живунец, он получается, сморкотуна съест?

- Как будто не знаешь! Деревенские у нас лечатся, слова не скажут, а ты какой-то странный. Глотай червя, он выйдет вместе с болезнью. Тогда можешь идти, куда захочешь.

Пришлось подчиниться. Олег зажмурился и постарался, как можно шире раскрыть рот. Вскоре затошнило так, что на стены готов был лезть, пока не выбежал во дворик, и не вывернуло наизнанку. Червь шустро уполз в кусты, скосив на Олега бусинки глаз. Вот ведь пакость!

По всей видимости, теперь он был здоров, но решил, что не уйдет, не подкрепившись. Единственное ореховое дерево, росшее поблизости, оказалось зараженным, а до ближайшего леса, топать было не близко. Вернулся в хижину и уселся на лежанку.

Спустя некоторое время женщины внесли некое подобие носилок. На носилках лежала красивая девушка, из тех, какие нравились Олегу. Личико правильное, как у фотомодели, носик прямой, губки пухлые, глазищи большие, в них плескалась боль. Блондинка была натуральная, не крашеная, о краске для волос здесь понятия не имели.

- Освобождай лежанку, - обратились к нему "санитарки". Он поднялся, но уходить не спешил.

- Есть хочу, - сообщил он.

- Подождешь, - последовал ответ, женщины уложили пациентку на освободившееся место. Девушки в этих землях отличались редкостной красотой, сохраняя ее до преклонного возраста. Эта же всерьез зацепила парня, который решил под любым предлогом с ней познакомиться. Даже женщинам помочь был готов, как "медбрат".