Наталия Миронина - Волшебная сумка Гермионы

– Андрей, я даже не могу это все осознать. У меня нет слов… – Кира посмотрела на Крылова.

– Не надо мне ничего говорить, – перебил ее Крылов, – это тебе мой свадебный подарок. А то, что это принадлежит тебе, осознаешь позже. Вот получишь документы – и начинай работать. А посмотреть все можно хоть завтра, ключи ты найдешь у себя под подушкой. Ты войдешь хозяйкой. Это приятная штука – иметь свое дело. И у тебя это получится.

– Почему под подушкой? – удивилась Кира.

– Хотел сюрприз сделать. Мне родители подарки всегда под подушку клали. А я потом – Майе.

– Сюрприз удался… И я должна тебе сказать спасибо в первую очередь за суд. Он не удовлетворил иск Виктора.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Андрей, – жаль, что они столько нервов вымотали.

– Знаешь, вот я думаю, не прозвучи твое имя, не огласи Семен Семенович твои заслуги, не упомяни он птицеферму, таков ли был бы результат? Выиграла ли бы я дело?

– Выиграла, но только позже. После апелляции. А какой смысл было так затягивать это сомнительное удовольствие? Видишь ли, казус этого суда был в том, что всерьез здесь ничего нельзя было доказывать.

– Это как?

– Смехотворная претензия к тебе как к матери. Она требовала либо утрированно-формального подхода, либо какого-то незначительного факта, который повлиял бы на ход событий. Судья же действовала в интересах Виктора и Зенининой. Нет, не явно, не нарушая закон и порядок, а тонко, акцентами, нюансами. Посуди сама, если бы ты была алкоголичкой, бьющей ребенка, спас бы тебя дом, купленный тебе малознакомым мужчиной? Нет, конечно. Более того, он усугубил бы твое положение. Ты обратила внимание, какой Семен Семенович зануда? Как он мелочно, дотошно отвечал на каждый выпад той стороны и обязательно выдавал банальную, избитую формулировку? Например: «Надо порадоваться созданию новой семьи!»

– Откуда ты знаешь, что он так говорил?

– Мы обсуждали с ним заседания.

– С ума сойти, я даже этого не заметила. Кстати, а ведь если говорить о формальностях – я ведь действительно ребенка оставила чужим людям.

– Да, формально это так. И именно это играло против тебя. Та сторона тоже строго формально подошла к делу. Мало ли, что вся Вяземка знает о вашей дружбе с Вороновой, что отец дочери не уделяет ей должного внимания, что Антонина Васильевна отказала тебе в помощи. Это все на уровне разговоров. А формально – да, ты оставила Лену в чужой семье. Поэтому старик и не стал ничего доказывать – ни вашу дружбу с Вороновой, ни то, что отец был виноват в случившемся. Семен Семенович только обозначил эти моменты. Но формально к тебе претензий быть не может: твой поступок был вынужденным, тебя оставили без помощи, но ты вышла победительницей. А победителей не судят.

– Победительницей?

– Да, конечно. Чем закончилась твоя поездка в Италию?

– Чем?

– Открытием предприятия на территории Вяземки, созданием новых рабочих мест и вложением капиталов в родную деревню.

– Ага, – задумчиво ответила Кира, – и я теперь влиятельный человек?

– Должна им стать, – улыбнулся Крылов.

– Но мне точно это все не снится? Я не сошла с ума, не перенервничала и ничего не путаю? – спросила Кира, принимаясь листать документы, которые подвинул к ней Крылов.

– Эта дарственная на твое имя – абсолютная реальность. Кстати, как и предложение, которое я тебе делал.

– Слушай, а мы не спешим? С договорами, с предложением…

Крылов помолчал, а потом сказал:

– С договорами не спешим, они уже позади. А вот с предложением… Тебе решать.

– Я боюсь, что ты все это делаешь, спасая меня, из жалости, от душевной широты, сочувствия. Боюсь, что ты перепутал любовь и сострадание.

– Ничего я не перепутал, – вдруг буркнул Крылов, – если ты больше не хочешь картошки, давай пить чай. Я торт купил, сладкого вдруг захотелось.

Кира растерялась:

– Торт?

– Ну да. А что в этом такого?

– Нет, ничего. Просто ты так был уверен, что все закончится хорошо?

– Ни минуты не сомневался.

– Я тоже очень хочу сладкого.

Она откинула одеяло и спустила ноги на пол. Теплая ночная рубашка не спасла от зимнего сквозняка, но большие пушистые носки по-прежнему согревали ступни. Кира оглянулась на Крылова, утонувшего в перине, накинула на плечи платок и вышла из спальни. Дом прогрелся – батареи были огненными, большие окна плотно закрыты. Но в спальне было прохладно: Кира на ночь открывала фрамугу. Она быстро умылась, почистила зубы. Еще немного – и проснется весь дом: Лена, Майя, Крылов. И тогда поднимется шум, смех, возникнет суета, которая заклубится по анфиладе комнат, и Кира не успеет развесить подарки.