Рой Якобсен - Чистая вода

– Меня не Ханс привез, – сказал он, – а журналистка. Она приезжала на концерт.

Он не стал участвовать в драме и ушел к себе. Было слышно, как Элизабет втаскивает возлюбленного в большую комнату, ее возмущённые обвинения, его гнусавый оправдывающийся голос: жизнь загнала в угол, сегодняшний вечер – досадное недоразумение, такое больше не повторится. Загудели трубы в ванной, перебранка перешла в обычный разговор, затем в шепот, изредка прерываемый хихиканьем. Потом все надолго стихло. А затем послышались шаги на лестнице, приглушенный смех, дверь открылась и тут же захлопнулась, кровать заскрипела, и примирение состоялось.

В ту ночь Юну не спалось. Он все переживал, что так опростоволосился: ишь возомнил, что все в его руках. Куда там. От огорчения даже ненависть к учителю как будто притупилась; Юн понял, что мужика просто несет по волнам, как бревно, и что Ханс этот тоже небось хочет как лучше… Паразит.

Дождь прекратился. А когда первый луч просочился сквозь занавески и лег на плакат с изображением Джонни Кэша, поющего «Joshua gone Barbados», в комнате за стеной вновь послышалась возня, потом шаги на лестнице, тихий разговор на кухне, запахло кофе. Наконец от дома отъехала машина, и Юн заснул.

Новый компрессор нашли. Но хуторянин, его хозяин, потребовал места и для себя тоже – за оборудованием нужен присмотр, – и Юн остался не у дел.

В обед приехал Римстад. Вышагивал туда-сюда в своих новых сапогах, был смущен; бюджет очень скромный, никак не наскрести еще на одно рабочее место – к сожалению.

Юн же еще и утешал инженера, что ничего, мол, страшного, он заранее знал, на что шел – все договоры между благодетелем и опекаемыми только так и заканчиваются, что поделаешь. Ну, пойдет охотиться. Зайцы, глядишь, и в этом году побелеют еще до снега, придурки. Или будет просто без дела болтаться, как обычно. Хотя от этого он уже отвык. Несколько последних недель Юн приносил пользу, ему нравилось вкалывать вместе с водолазами; он чувствовал, что втроем они – настоящие покорители Клондайка, спаянные нелегким общим делом.

Теперь Юн слонялся как неприкаянный; он то и дело застывал столбом на месте и чувствовал себя посмешищем. Уставится на точильный камень с упавшей на траву ручкой или на старую покосившуюся изгородь и стоит неподвижно: какой смысл чинить, поднимать, все равно переезжать. Он пытался размышлять, фантазировать (раньше он был на это мастер: в мире не осталось уголка, где бы он не побывал в своих мечтах, непременно выходя победителем из любых передряг и походя спасая всех, кого нужно), но у него не получалось. К тому же он успел растравить свою рабочую совесть: в разгар дня человек обязан трудиться, махать лопатой в поле, закидывать в море сеть, добывать пропитание – что угодно, но делать.

Мало-помалу (пусть медленнее, чем после предыдущих временных работ) он вновь стал воспринимать безделье с привычным безразличием. Жизнь продолжается. Конечно, Юн не забыл водолазов и новый водопровод, но уже не так тосковал по ним.

Вдруг на тропе, ведущей через болото, показался Георг. Юн чуть топор не выронил (он наконец взялся за дело – решил дров наколоть), потом сам бросил его и кинулся в дом, чтоб не попасться водолазу на глаза. Но тот шел за ним по пятам, и Юн убежал дальше, на второй этаж, и сидел там, пока за ним не пришла Элизабет.

– Там к тебе один из водолазов, – сказала она.

– Знаю, – ответил Юн невозмутимо, целиком поглощенный поисками чего-то в нижнем ящике шкафа.

– Он ждет на кухне.

– Хорошо.

Вот чучело, только удалось его забыть – так на тебе, явился!

– Мне жаль, что все так вышло, – начал Георг, когда Юн спустился вниз. Элизабет налила кофе. На столе стояло блюдо с печеньем из магазина – он покупал его, когда надоедало упрашивать сестру испечь домашнего. Юн пропустил мимо ушей извинения водолаза и спросил, что ему надо.

– Ты не мог бы помочь нам сегодня? Нам нужны четыре человека, чтобы открыть вентили. К тому же этот хозяин компрессора не умеет лазить.

– Лазить?

– Ну да. Нам надо подняться к озеру на горе.

Юн с шумом отхлебнул кофе.

– Не-а, – сказал он.

Водолаз оторопел. Он, видно, думал, что Юн – безотказный и всегда готов явиться по первому зову.

– Это как понять?

– Как «нет».

– И это весь твой ответ?

Да, больше ему нечего сказать. С трубами и водолазами он покончил. На новый водопровод ему плевать: к жизни Юна он отношения не имеет. Пустое дело, смех один.

– У тебя, значит, есть дела поважнее?