Мария Метлицкая - Женщина-отгадка

– Кто ты мне? Мать? Матери живут с детьми, а ты с кем?

Она отвесила ей жесткую пощечину, и Юлька, накинув курточку, рванула из дома.

Нашла Марина ее уже под утро, почти совсем свихнувшись от тревоги и ужаса. Юлька спала в соседнем подъезде под лестницей – маленькая, замерзшая, голодная. Свернулась комочком и спит.

Ревели обе, но Марина сильнее. Просили друг у друга прощения, клялись в любви, обнимались, целовались и улеглись наконец спать – вместе.

«Девочка моя, маленькая! – думала Марина, глядя на спящую дочь. – Во всем виновата я, и только я. Сволочь и эгоистка. А ведь права эта стерва Светлана Сергеевна. Всю жизнь я жила для себя. И всю жизнь меня волновали только мои проблемы. Только они считались самыми важными и самыми сложными. Ни мать из меня, ни жена. Ни даже дочь – спихнула Юльку матери… и слава богу! Все довольны, и я свободна. Жила своей жизнью – как хотела. Любила, кипела в страстях, считая их – совершенно искренне – самым важным в своей жизни. Никудышная я… А сейчас вот… Что осталось? Даже любви той, божественной и сумасшедшей, не осталось – одни головешки. И никто меня не любит, и никому я не нужна – ну, если во всем разобраться… У мамы – Юлька и Валерочка. У Юльки – Валерочка и мама. У Светловецкого… Язва желудка и тоже мама. На первом месте. А на каком я? И вообще – где оно, мое место? Вот в этой самой жизни, например…»

Хороший вопрос!

Сменила совсем замученную маму, отпустив ее на два дня домой – осталась в больнице у Валерочки. Юлька с нескрываемой радостью отправилась к бабушке.

– На каникулы, – пошутила мама.

А спустя пару дней Марина поехала в больницу к Светловецкому.

На его месте лежал другой мужчина. Она пошла на сестринский пост.

– А его выписали, – хором ответили молоденькие сестрички, – мамаша забрала. Под ответственность Галины Васильевны.

– А кто это – Галина Васильевна? – уточнила Марина.

Медсестры переглянулись.

– Да врач его. Палатный. Галина Васильевна Чурикова.

А одна хихикнула:

– Под личный контроль, – и, довольная остротой, посмотрела на подругу.

Та почему-то опустила глаза.

Марина набрала телефонный номер. Трубку взяла Светлана Сергеевна.

– Кто, простите? А, это вы… – разочарованно протянула она. – Да, дома. Естественно, – опять с нажимом, – у меня! А где ж ему быть? И на кого, простите, рассчитывать? Вы, насколько я в курсе, не были в больнице неделю? Или я ошибаюсь?

Марина залепетала про Валерочку, Юльку, маму – сбивчиво, оправдываясь.

– Мне все это неинтересно! – отрезала Светлана Сергеевна. – Слава богу, ваша пустая история, похоже, закончилась. И Максим, к большой моей радости, встретил достойную, – театральная пауза, – женщину!

Марина с трудом нашла в себе силы ответить.

– Очень рада за вас. За вашего сына, за достойную женщину и за вас саму. Мои поздравления. А быстро, однако, он оклемался и встретил свою судьбу. – И положила трубку. Потом, наконец, дошло. Как до жирафа – дня через три. Вспомнила она и эту Галину Васильевну, палатную врачиху – молодую сухую бабу, довольно интересную, кстати. И очень похожую на саму Светлану Сергеевну – и обликом, и высокомерием, и даже – смешно – фигурой.

Вспомнила и переглядки сестричек, и слова – «под личный контроль». Все встало на свои места.

И еще подумала: «А ведь ведьма эта, несостоявшаяся свекровь, права – пустая история. Абсолютно пустая! А сколько потеряно времени, сколько душевных сил… Сколько слез и страданий по пустому, по сути, человеку».

Стань таким, как я придумала, – пела красавица-певица с легким нездешним акцентом, пленяющим мужчин.

Не стал. Ну, дай бог, станет для Галины Васильевны!

Злости не было – одна досада. Столько лет! И самых лучших лет. Самых ярких, молодых – тех, что отпущены для женского счастья.

И все – в трубу.

Поплакалась маме – во всем покаялась, во всем обвинила себя. Впервые за много лет позволила себе такую откровенность.

А мама пожалела. Мама есть мама. Только сказала:

– Вот и хорошо. Хорошо, что поняла. Хорошо, что там у тебя все закончилось. Работа над ошибками – вот что главное. А впереди еще – целая жизнь. Все успеешь – и покаяться, и быть счастливой. Какие твои годы! Вспомни меня – я ведь Валерочку встретила после сорока. Когда уже и вовсе ни на что не надеялась. И какую мы прожили жизнь! – мама грустно улыбнулась. – Только бы он оклемался, господи! А бабушка наша? Овдовела в тридцать восемь. И тоже ни на что не рассчитывала – двое детей, послевоенное время. А ведь встретила Алексея Матвеевича. И взял ее с двумя детьми, нищую, без жилья. И какую красивую жизнь они прожили! Тридцать лет сплошного счастья. Может, у нас, у Маркеловых, вообще такая судьба? Или карма, как сейчас говорят? В общем, время для счастья найдется в любой судьбе. А раз его еще не было – тем более.