Саймон Ван Бой - Любовь рождается зимой

Потом он вспомнил ночь, проведенную шесть лет назад на остановке для грузовиков в штате Нью-Йорк с администратором отеля из Швеции. Это была единственная ночь, проведенная ими вместе, – ночь свершений. Подумать только, что эта случайная ночь со случайным попутчиком в случайном месте дала жизнь самому драгоценному созданию во всем мире.

Шесть лет назад у Джорджа случился нервный срыв. Вместо того чтобы вызвать «Скорую» и дожидаться врача в нижнем белье на диване, Джордж решил отправиться на свадьбу своей бывшей подружки в Массачусетс и броситься на свадебный торт, когда его вынесут гостям. Он представил себя арестованным и отправленным в лечебницу. Представил себе удовольствие сидеть в халате на скамейке у цветника с розами, пока мимо, словно лебеди, проплывают медицинские сестры.

Свадьба была назначена на субботнее утро. Джордж выехал в пятницу и ехал, пока хватало сил терпеть пробки. Когда силы закончились, он съехал с шоссе и пристроился за машиной впереди. Ему стало интересно, кто был в этой машине, какую жизнь они вели. Он знал, что никогда не увидит их лица, и их огни скоро затеряются на дороге, назначения которой он не мог себе представить.

В этот момент Джордж заметил красную неоновую вывеску:

Он запарковался и зашел внутрь.

Официантки были одеты в белые рубашки с воротниками в оборках и черные жилетки. На всех столах стояли пластиковые цветы. За окнами завывал ветер.

На другой стороне дороги, в полумиле от закусочной, виднелись огни тюремной колонии.

На стенах висели фотографии бейсболистов 50-х годов. Ветер носил по парковке снег. Предупреждали о приближении метели, и официантки то и дело выглядывали в окно, показывая на что-то руками.

Столовые приборы были никудышными. Джордж согнул ложку одной рукой. Она напомнила ему руку ребенка.

Низко над столами свисали лампы в абажурах. Джордж заказал их фирменное блюдо. Когда он допил бокал диетической колы, официантка принесла еще один. Рот Джорджа был так набит хлебом, что он не смог вымолвить ни слова и только кивнул головой, когда она поставила бокал на стол перед ним.

Мужчина повел маленького сына в туалет. Оба надели в этот день галстуки. Сынишка не переставая теребил свой галстук. У самого входа стоял аквариум с единственным оставшимся раком. Джордж представил, о чем думает рак, – наверное, о том, когда же вернутся остальные.

Когда Джордж вернулся из туалета, его еда уже ждала на столе. Аквариум с раками был пуст. Джордж заставил себя проглотить несколько ложек своего блюда, потом сконцетрировался на салате из капусты с майонезом, который наполовину свисал с тарелки тоскливой горкой.

Снаружи снег плотно лег на столы для пикника. За соседним столом ужинала пара. По виду им было столько же, сколько и Джорджу. Они повязали на шеи шарфы и смеялись. Они заказали бутылку вина, которую доставили с обернутой вокруг горлышка салфеткой. Почему жизнь всех остальных казалась так прекрасно устроенной?

На другом конце ресторана отец поднял в воздух свою дочку, словно он только что вытянул ее из земли. Джордж почувствовал головокружение. На окнах висели пластиковые снежинки.

Джордж оставил чаевые по году рождения своей бывшей подружки – $19.72 – что было больше стоимости всего заказа.

Он знал, что был в двадцати минутах от того места, где на следующий день должны были сыграть свадьбу, и потому, когда Джордж увидел вывеску мотеля неподалеку от ресторана, он свернул в сторону, указанную мигающей стрелкой. Мотель оказался цепочкой коттеджей-шале, соединенных друг с другом, с входными дверями одного цвета. Парковка была забита рядами грузовиков с блестящими в лунном свете, ворчащими мордами моторов.

Водители топтались у грузовиков, куря сигареты и сбивая с ботинок снег.

Стойку регистрации освещала длинная лампа дневного света без плафона. Пепельница была доверху заполнена пеплом без единого окурка. Довершал картину календарь с глянцевой фотографией грузовика фирмы Mack.

Джордж нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Никто не появился.

Когда он уже повернулся к выходу, вышла женщина с короткими черными волосами.

«Извините», – сказала она.

«Ничего, ничего», – ответил Джордж.

Ее лицо покрывали оспины, но глаза были редкой красоты. Ее волосы лежали неровно, словно она сама себя постригла. Она говорила с акцентом. Когда она произносила слова, казалось, что она поет.

«Комнату?» – спросила она.