Сергей Лойко - Рейс

Вслед за детьми из автобуса вышел крепкий мужик в линялой майке-безрукавке, водитель. Вытирая руки о майку, он раздраженно пробормотал:

— Зассали весь салон, твою мать! Кто отмывать-то будет?..

Алехин вылез из машины и решил пройтись, размять затекшие конечности и посмотреть, что делается вокруг. Еще в машине он вытащил из сумки пистолет и сунул его за брючный ремень за спину — на всякий случай. Отворив калитку палисадника у ближайшего дома, Сергей сел перед клумбой ядовито-красных и оранжевых георгинов и высоченных желтых, как лимон, циний. Помочь плачущим детям он ничем не мог, вступать в разговор с неизвестными автоматчиками не хотел. Еще меньше ему хотелось попадать в объектив видеокамеры.

— А я вас узнал, дорогая товарищ Бородина, — сказал Захаров, подойдя к женщине со стетоскопом и протягивая руку. — Вы ведь Доктор Варя, не так ли?

Губы доктора растянулись в улыбке. Но ввалившиеся красные глаза оставались отрешенными, как на портретах святых мучениц эпохи Возрождения.

— И я вас узнала, Платон Парамонович, — она с готовностью пожала ему руку. — Какой вы неугомонный. Опять на войну?

— А вы, я вижу, опять с нее? Что здесь происходит? Откуда эти несчастные дети? Как мы можем помочь?

Журналисты с камерой переключились с детей на писателя и Доктора Варю, известного российского волонтера, открывшую несколько хосписов и приютов для вынужденных переселенцев в России и в Украине.

— Да из детского садика в Донецке, — утомленно махнула рукой Доктор Варя. — В городе бомбежки каждый день. Вот, вывозим детвору потихоньку. В Ростов. Там уже приют открыли для детей с Донбасса. Так дело пойдет, будем дальше возить.

— Бомбежки? — продолжая что-то черкать в своем блокнотике, спросил Захаров. — И кто бомбит? Хунта?

— Ну а кто ж еще? — ответила Доктор Варя, вытирая платком влажные, усталые красные глаза. — Да вы и сами все знаете, Платон Парамонович. Ковровые бомбардировки чуть ли не каждый день. Ну и есть еще одно ужасающее обстоятельство. Не могу об этом сейчас рассказывать, чтобы не пугать людей. Короче говоря, было принято решение эвакуировать детские сады, спасать детей из этого ада. Воспитатели отказались ехать. Вот, сами управляемся, как можем.

— Я все пишу, Паша, — тихонько толкнул в бок оператора корреспондент, говоря шепотом ему на ухо. — Это Захаров, Паша! Захаров! Бинго! Он нам сделает сумасшедший синхрон!!!

Писатель продолжал лихорадочно строчить в блокноте.

Журналист показал оператору большой палец. Писатель тактично замолчал, продолжая лихорадочно строчить в блокноте.

Доктор Варя достала из сумки целлофановый пакет и начала обходить детей, гладя их по головкам и вручая карамельки в красной обертке. На фантиках было выведено «Москвичка» — стилизованной под церковно-славянский шрифт вязью.

— Варя, я просто преклоняюсь перед вами, — сказал писатель, идя вслед за женщиной и по пути механически поглаживая рукой детские головки. — Не скудеет Россия-матушка своими матьтерезами. Я восхищаюсь вашим героизмом, вашей преданностью делу, вашей жертвенностью!

— Ну что вы все обо мне, — Варя скромно опустила глаза. — Я лишь одна из многих. Это наше общее, как, по-моему, вы написали, русское горе.

Писатель-политрук не успел смутиться, как неподалеку страшно заверещали тормоза подлетевших к месту сбора детей «Жигулей». Из машины почти на ходу выскочила грузная молодая женщина с красным зареванным лицом и растрепанными волосами.

— Люба, Любанька, дитятко мое! — со слезами закричала она, встав на колени и распахнув руки навстречу девчушке, отделившейся от толпы и бегущей к ней что есть духу. — Успела, успела, мама рóдная! Успе-е-е-е-ла! А-а-а-а-а-а!

Женщина, рыдая, прижимала к себе плачущую девочку, которая уткнулась головой в грудь мамы. Из машины вышел худенький небритый мужичок в серой спецовке, картузе и подошел к матери и девочке, нагнулся и обнял их.

— Бери ее, Радик, — обратилась женщина к мужу, резко прекратив рыдания и вытирая красное лицо полной рукой. — Веди в машину, не выпускай. Мне тут побалакать маненько трэба.

Решительно тряхнув головой, громко, как бешеная кобылица, сдув с лица нависшую челку и сжав кулаки, женщина направилась в сторону доктора и писателя, не понимающих, что происходит. Вернее, Доктор Варя уже догадывалась, что надвигается скандал, а писатель — еще нет.

— Что ж ты, сучка, делаешь?! — закричала женщина в лицо Варе, остановившись на расстоянии вытянутой руки, не обращая внимания на оператора с камерой, корреспондента и всех остальных. — Ты пошто детей воруешь, б…дища?! Своих нет? Кто тебе дал право издеваться, глиста в корсете, прошмандовка в халате?!