Сергей Лойко - Рейс

В памяти Белкина навсегда остался огромный транспарант на полковом плацу. На плакате неизвестный Остап Бендер нарисовал советского солдата, у которого одна рука была в два раза длиннее другой. Солдат был в каске. В короткой руке он держал за цевье автомат, указательный палец длинной руки красноречиво прикладывал к губам. Текст гласил: «ТС-С-С-С! ДО КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЫ 5 КИЛОМЕТРОВ!»

В солдатской столовой, которую Белкин посещал время от времени как дежурный офицер, висел другой вдохновляющий плакат. На нем была нарисована тарелка с гигантской куриной ножкой, от которой полукружьями поднимался пар, превращающийся в воззвание: «БОЕЦ! ТЩАТЕЛЬНО ПЕРЕЖЕВЫВАЯ ПИЩУ, ТЫ УКРЕПЛЯЕШЬ ОБОРОНОСПОСОБНОСТЬ СТРАНЫ!» Что тщательно или нет пережевывали за обедом в их столовой бойцы, Белкину было известно. Курица, тем более куриная ножка, даже в офицерский рацион не входила, не говоря уже о солдатском.

Полк, в котором служил лейтенант Белкин, находился во втором эшелоне прикрытия государственной границы. В первом, в укрепрайоне из дотов, дзотов и рвов, непосредственно перед их зоной ответственности стояли погранцы, усиленные двумя полками — мотострелковым и танковым. Их задачей было, в случае китайского нашествия, продержаться два часа. За это время полк Белкина должен был занять оборону и продержаться следующие три часа. Офицеры в полку шутили, что, если миллион китайцев перейдет границу, первый эшелон продержится две минуты, а второй — три, в лучшем случае, четыре. То есть не позже, чем через шесть минут, Фердюкино станет частью Китайской Народной Республики.

В Омске на последнем курсе училища у возмужавшего Белкина появилась девушка, первая женщина в его жизни. Она приехала к нему в Фердюкино, чтобы навсегда связать с ним судьбу и не расставаться, пока смерть не разлучит. Лейтенант Белкин жил тогда в общежитии для младших офицеров — неказистом кирпичном бараке без горячего водоснабжения. Туалет из трех секций был один на всех, с холодным полом из кафельной плитки и дырками в полу, которые в армии и в исправительных учреждениях называют óчками.

Военные части всегда выписывали для рядового и офицерского состава обязательную программу: газеты «Правда», «Красная звезда», «Известия». В каждую роту по два-три комплекта. Поэтому хватало всем. В батальоне один комплект подшивался в Ленинской комнате, она же «красный уголок», а остальное использовалось по прямому назначению. Когда Таня приехала к Белкину, то, кроме прочих полезных вещей, привезла с собой самый страшный в СССР дефицит — туалетную бумагу. Сошла с поезда, счастливая и гордая, обвешанная, как революционный матрос, но не пулеметными лентами, а связкой рулонов туалетной бумаги.

Так они и зáжили в этой продуваемой всеми ветрами общаге, подали заявление в местный загс и ждали, когда им выделят квартиру для семейных офицеров. Однажды в туалете лопнула канализация и помещение затопило нечистотами. Стояла холодная осень. На улицу по нужде не сходишь. Пока ремонтировали трубы, офицеры положили в туалете кирпичи, чтобы перескакивать с одного на другой и таким образом достигать желанного очка. Когда Тане нужно было в туалет, Белкин вставал у входа на стреме, пока она прыгала по кирпичикам туда и обратно, держа в одной руке рулон туалетной бумаги, в другой — кастрюльку с водой, согретой на кухонной плите. Вокруг ее тоненькой шеи, как шарфик, развевалось полотенце. Однажды, поскользнувшись, она грохнулась всем телом в зловонную жижу. Белкин повел истерично рыдающую невесту в баню, на пороге которой она чуть не наступила на здоровенную крысу. Но баня в этот день была закрыта на дезинфекцию. Тогда они пошли в котельную, и там он помыл Таню горячей водой из трубы. Там же в последний раз они занимались любовью. Ничего хорошего из этого не вышло. Пока он сопел сзади, она держалась обеими руками за горячую трубу и обожгла руки. Она плакала, он чертыхался.

На следующий день, когда Рудольф был на дежурстве, Таня собрала пожитки и уехала. Больше они не виделись. Она ни разу ему не позвонила и не ответила ни на одно из его писем.

В 1992 году, после распада Союза, Белкин уволился из армии. Вернулся в Москву, примкнул к необольшевистской организации «Рабочая коммунистическая партия», которой руководил некто Ампилогов. Говорили, что в марте 1993-го Белкина будто бы видели в Сухуми в составе абхазских вооруженных формирований, штурмовавших город на российских танках. Затем, в октябре того же года, он вел толпу на штурм Останкино. Во время ночной перестрелки с «витязями» он был тяжело ранен. По выздоровлении прямо из больницы его перевезли в следственный изолятор Лефортово, где предъявили обвинение в организации вооруженного мятежа с целью захвата власти. В это время Белкин тесно общался со следователями ФСК, и после амнистии участникам несостоявшегося переворота его карьера неожиданно пошла в гору.