Татьяна Алюшина - Сердце просит счастья

– Ну что ты так разволновалась? – утихомиривал ее Андрей. – Никто не собирается отдавать ей Петьку. Но по закону она мать и имеет право проводить с ним время. Я объясню ей, а если понадобится, то и ее адвокатам, что в угоду ее капризам и желаниям никто не позволит нанести вред сыну, заставив его жить с ней. Встречаться – пожалуйста и проводить время тоже.

– О! Я знаю, как она с ним проводит время! – не могла уже остановиться Мира в затопившем ее возмущении. – Она с ним сю-сю масю, «где у мишки глазки?», «машинка би-би», как с дебиловатым, отстающим в развитии или младенцем. А Петька уже читает неплохо, учится с тобой в шахматы играть, занимается танцами в секции и по твоим этим картам-гигантам все страны выучил и столицы! А еще занимается с тобой в инженерный конструктор и уже вовсю шурупы от гаек отличает и завинчивает-закручивает там что-то! А она машинки сю-сю-сю, как с собачкой подмышечной! – Она развернулась к столешнице, раздраженно попередвигала на ней предметы, явно неосознанно, снова повернулась к мужу лицом: – Я не понимаю, как так получилось, что эта женщина родила моего ребенка. Почему она родила сына, которого должна была родить я. Но она его родила, спасибо ей за это огромное. И на этом все. Она свой выбор сделала, когда бросила его грудничком и отказалась от него и семьи ради великой цели. Цели она своей достигла, вот пусть с ней теперь и живет взасос. Я считаю, что вообще пора прекратить любое общение Петьки с ней. На хрена? Мы его только этим травмируем. Что, вот что, скажи, она может ему дать, какой ценный опыт и знания? Свою великую любовь, ради которой ей даже приехать влом и посмотреть, как он живет, что ему интересно? Как это общение обогатит его жизнь и его личность?

– Ну по картам на полу она с ним вряд ли будет лазать, – решил разрядить немного напряжение Андрей.

Про карты – это отдельная тема.

Когда Барташов был в командировке в Сибири, ему презентовали две огромные карты мира, которые сделали по особым технологиям местные умельцы – одна политическая, вторая географическая. Уникальные карты, прямо произведение искусства, с нарисованными в каждой стране зверями, проживающими в ней, символами того или иного региона, с жителями в национальных одеждах, с какими-то особенностями местности.

Интересно ужасно, рассматриваешь, и оторваться невозможно.

Когда Андрей принес их домой, они так увлеклись их разглядыванием, закопавшись в этих огромных листах, что Петька, увлекшись, даже свалился с дивана.

Мира посмотрела вокруг, подумала-прикинула и распорядилась убирать мебель из гостиной.

Временно.

Раздвинули кое-что по углам, какие-то предметы вынесли в другие комнаты и прихожую с коридором и расстелили эти карты на полу.

Теперь, каждый вечер возвращаясь с работы, Андрей заставал «картину маслом», наблюдая, как Мира с Петькой лазают на четвереньках по этим картам, сначала рассматривая страну на политической карте, а после переползая и выискивая ту же страну на географической.

Он переодевался, Мира кормила его ужином, и Барташов присоединялся к семье, с удовольствием увлеченно ползая вместе с ними.

Уже через месяц Петька знал практически все страны наизусть, а вскоре стал осваивать еще и их столицы, а Барташов ворчал для порядка, как вожак стаи:

– Когда мы этот половой интернет уже уберем?

Но вскоре в доме появился инженерный конструкторский набор, и освобождение пола, как учебного полигона, отодвинулось на неизвестный срок.

Этот конструктор Барташов буквально выпросил у организаторов на выставке достижений науки и промышленности, где он демонстрировался как один из возможных побочных продуктов производства для системы развития детского творчества. Такой уникальный набор, включавший в себя уменьшенные, но вполне рабочие копии огромного количества и разнообразия инструментов, всевозможных крепежей и различных конструкций, которые требовали сборки, и даже маленькие детали моторчиков.

Конструктор Андрей заполучил, купив у устроителей, и отец с сыном теперь вечерами лазали поверх расстеленных карт и увлеченно конструировали механизмы – оторвать обоих от этого занятия было невозможно. И Мира, посмеиваясь, приносила еду в комнату, осторожно ставя ноги, чтобы не наступить на разбросанные по всему полу детали, пробиралась к журнальному столику, накрывала на нем ужин и призывала мужчин.

– Ужин в полевой стан для тружеников-механизаторов подан!

Им очень весело и интересно жилось, может, потому, что они только начали жить вместе и все было внове и обостренно-радостно чувствовалось, а может, им необычайно повезло и это навсегда, – неизвестно, но сейчас они были втроем как одно целое и чувствовали себя одним целым, и им было так хорошо от этого.