Татьяна Алюшина - Сердце просит счастья

Закончив работу в стране, Элла вернулась во Францию в качестве спецкора одного из ведущих каналов, поднявшись на еще одну важную ступеньку своей лелеемой карьеры.

Иногда приезжала в Россию по рабочим делам или встретиться с родными и провести время с сыном, но достаточно редко.

За время совместной жизни Миры с Андреем она появилась всего три раза, и Петеньку возили повидаться с матерью и провести с ней время бабушка и сам Андрей.

Миру коробила каждая такая встреча, но она терпела, пыталась относиться с пониманием к ситуации и желанию Эллы общаться с сыном. Но сама Петеньку никогда не возила, предоставляя эту заботу мужу и свекрови – ни видеться, ни общаться с этой женщиной она не хотела, зная, что может и не сдержаться, и высказать этой мамаше много чего неприятного.

И вот нате вам, пришла забота, откуда не зазывали!

Руководство Эллы предложило ей вести программу в прямом эфире в прайм-тайм, на самых выгодных условиях, что поднимало ее рейтинг как профессионала на порядок, предложив подписать контракт не менее чем на год.

Бернард жить целый год в России отказался, у него имелось свое дело и своя вполне обеспеченная и сложившаяся жизнь. Но когда Эллу останавливали такие мелочи, как семейная жизнь или чьи-то интересы, на пути к ее мечте и достижениям.

Бернард остался во Франции со своей жизнью и своими делами, а она прилетела в Москву.

И как-то резко вдруг загорелась идеей стать настоящей матерью Петеньки. Позвонила Андрею и оповестила, что хотела бы забрать к себе сына, чтобы пожить вместе и наладить контакт. Для начала на месяц, ну, хотя бы недели на три, а там как пойдет у них.

Барташов поинтересовался:

– Элла, ты будешь проводить в Останкино весь день до ночи, чем в это время будет заниматься Петька?

– Ходить в садик, – сразу же ответила та. – Потом за ним присмотрит няня, а вечером я буду заниматься с сыном.

– Давай без иллюзий, – остудил ее порывы Барташов. – У тебя начинается новый проект, ежедневная программа в прямом эфире. Хорошо, если ты будешь приезжать хотя бы ночевать домой. Какой ребенок? Ты понятия не имеешь, что такое ребенок и что с ним делать.

– Я ходила к психологу, занималась и отдаю себе отчет, какая это ответственность и каких усилий требует общение с ребенком. – И напомнила: – Я его мать и имею право проводить с ним время.

– Дура ты, а не его мать, – ответил в сердцах Барташов.

А вечером, вернувшись с работы, сообщил Мире о звонке бывшей жены и ее горячем желании пожить с сыном.

Ну, Мира и завелась – сразу и без всяких оборотов и предварительной накрутки.

– Зачем? – бушевала Мира. – Вот объясни мне, зачем?

– Она давно не видела сына и хочет наладить с ним контакт, – недовольный, что непонятно за что сам попал под раздачу, объяснил Барташов.

– Да какой контакт! – не унималась, возмущаясь, Мира. – То есть потому что она вдруг приехала, скучает и решила пожить с ребенком, вот пришла ей в голову такая светлая идея, мы должны отдать Петьку этой не пойми кому! Да? – В ответах Мира не нуждалась, выплескивая свое негодование, и Андрей мудро решил не останавливать жену и со своими репликами не соваться. – То есть сорвать ребенка из садика, где у него куча друзей, забрать из секции, переломать весь его распорядок, выдернуть из привычной жизни и передать этой… – сжала она губы, сдерживаясь от грубости, – … кукушке, блин! И она с ним будет что-то там налаживать! Так я понимаю?

Андрей, подняв ладони жестом «сдаюсь» и не комментирую, повел руками.

– Ребенок живет в семье, с папой и мамой. Он спокоен и радостен, у него сложившаяся жизнь: садик, секция, друзья, развивающие занятия, правильный распорядок дня, запрет на телевидение и гаджеты, здоровое питание, и сейчас мы это все похерим, потому как Эллочке приспичило поиграть в мамочку или ей для престижу позарез надо нарисоваться прекрасной одинокой матерью? – посмотрела она возмущенно на мужа.

– Я не знаю! – быстренько снова поднял руки вверх Барташов, но справедливости ради все же напомнил: – Она его мать, любит его и имеет право на общение.

– Да пошла она в жопу со своими правами! – не удержалась от грубого слова Мира. – Мы и так делаем ей все возможные уступки: ей никто не запрещает встречаться и общаться с сыном, ее портрет висит в его комнате, и про нее никто из нас никогда не сказал ему плохого и дурного слова. Это при том, что она, при такой своей большой материнской любви, могла бы отрывать свою задницу и приезжать сюда к нам и проводить время с Петей побольше одного дня, она, видите ли, предпочитала, чтобы его возили к ней в Москву, так ей было удобней. А что удобно ему, она хоть раз поинтересовалась? Почему она не приехала ни на один его день рождения? От большой материнской любви? Она его даже по телефону не поздравила, прислала какую-то дурацкую игрушку через две недели после дня рождения! Тоже от великой материнской любви?