Татьяна Алюшина - Сердце просит счастья

– Знаешь, Петя, – задумчиво рассматривая огромную черепаху, в которую предлагалось залезть и, просунув ноги в специальные отверстия, бежать, соревнуясь с другими семьями, призналась Мира, – черепаху я, пожалуй, не осилю.

– Мирочка-а-а, – ныл, уговаривая, Петька. – Мы быстро-быстро побежим и всех победим!

– Петя, – пришел Мире на помощь Андрей. – Я видел гораздо более интересую игру вот там, – и махнул куда-то неопределенно рукой.

– Какую? – тут же загорелся любопытством Петька.

– Идем, покажу.

Игру нашли для маленьких деток под руководством двух ведущих. Не такую активную, как все, что выпало Мире с Барташовым «перенести» до этого, но занявшую шустрого парня надолго. К тому же там было много других деток, с которыми Петьке было интересно.

– Вон кафе, – кивком головы указал Андрей, – оттуда Петьку будет хорошо видно. Идемте, посидим, хоть отдохнем. Честно говоря, он меня совершенно умотал.

– Очень энергичный мальчик, – посмеялась Мира.

– А как так получилось, что вы стали актрисой? – «открыв» дружескую беседу, полюбопытствовал Барташов, когда они сели за столик и официант принес им чайничек чая и какие-то легкие десерты.

– Да как-то само собой, – помахала рукой Петьке Мира и повернулась к нему. – Когда я устраивала для сестры и деток, лежавших вместе с ней в палате, представления всякие, тогда и поняла, что у меня есть определенные актерские способности.

Она объявила о своем желании стать актрисой семье, и папа сразу же устроил ее на театральные подготовительные курсы, на которых выяснилось два факта. Первый – способности у девочки таки имеются, и весьма крепкие, и талант к ним прилагается. А вот второй факт оказался куда как неприятным при таких способностях – у Миры обнаружился страх зрительного зала.

Такой себе серьезный страх.

Причем, что интересно, когда она выступала перед родными, знакомыми и друзьями – все было нормально и никаких треморов нервных и зажимов ненормальных, сколько бы этих знакомых и близких ни набилось в том зале. Но стоило ей выйти на сцену, когда в зале сидели незнакомые люди, простые зрители, у нее случался дикий ступор и она не могла произнести ни слова.

Поэтому, посовещавшись с родными, выбрали для Миры кукольное отделение института, потому что за ширмой человека не видно, а ему не видно зрителей, если он не захочет.

Надо сказать, что Екатеринбургский государственный институт, куда собралась все же поступать Мира, пользуется законным уважением и высочайшим рейтингом среди театральных вузов страны и дает очень серьезную актерскую школу.

На первый тур прослушивания девочка Мира пришла в короткой юбочке в складку, в какой-то незамысловатой блузочке, с простецкой прической и без макияжа. Дите дитем, лет четырнадцати, не больше.

Смело встав перед приемной комиссией, Мира решительно выдохнула и принялась читать с большим проникновенным чувством и артистизмом стихи Маяковского… мощным, низким, насыщенным мужским баритоном.

Преподаватели за длинным столом начали смеяться со второй произнесенной ею строчки, и под конец стихотворения они уже буквально валялись на столах, утирая текущие от хохота слезы.

– А что… – крутил головой, вытирая слезы с глаз большим тряпичным платком, председатель комиссии, не в силах нормально говорить. – Что ты еще… – захохотал он, но превозмог себя, – … подготовила, девочка?

– Басню Крылова, – уведомила добросовестная абитуриентка.

Что еще? Да, она подготовилась серьезно, как подобает – в репертуаре, который она намеревалась предложить комиссии, имелся обширный выбор – песни и пляски, и еще стихи, и проза, конечно же, – а как же, подготовилась!

– Ну, давай Крылова, – немного успокоившись, разрешил преподаватель.

Она и дала! Каждого зверя его голосом, с характерными звуками, присущими тому или иному животному, и назидательный текст от автора старческим мужским голосом.

Преподаватели сразу же залились слезами, без предварительного разогрева, пропустив начальную стадию веселым подсмеиванием, переходящим в громкий хохот, а потом уже…

– Все! – потребовал главный приемщик талантов вуза. – Все! Хватит! – И где-то даже взмолился: – Больше не надо ничего читать! – Но, не удержавшись, все же полюбопытствовал: – А что ты приготовила из прозы?

– Монолог Настасьи Филипповны из «Идиота», – отрапортовала Мира.

– А-а-а-а, не могу… – буквально простонала бессильно одна из преподавательниц и, уронив голову на сложенные на столе ладони, затряслась всем телом, заходясь в истерическом смехе до остановки дыхания.