Петр Мохирев - Ссыльный край

– Так они же рубкой не тронуты!

– Ничего, договоримся.

Начальник тут же одного отправил в магазин за бутылкой, второго за Ковалёвым, а сам принялся писать заявку на отсрочку делян. На вошедшего вскоре в кабинет Ковалёва он даже не посмотрел, не ответил на приветствие, а достал из-под стола бутылку, налил пол стакана и пододвинул к леснику.

– Пей!

Тот гордым взглядом посмотрел на присутствующих, потом на стоящий рядом стакан и в нём вдруг что-то вздрогнуло, его плечи опустились, взгляд потух, он сел на стул, залпом выпил налитую водку, занюхал кулаком и поднял глаза на начальника лесопункта.

– Что надо-то?

– Заявку необходимо подписать на отсрочку делян, что в зимней зоне у нас остались, они не далеко от гаража находятся, в декабре их и вырубим.

– Так они же не тронуты у вас, а отсрочке подлежат только недорубленные деляны.

Начальник снова налил Ковалёву полстакана водки, и больше с его стороны вопросов уже не возникало, выпив, он тут же подписал подсунутую заявку. Максим с интересом наблюдал, как решаются деловые вопросы, оказывается, водка порой имеет большое дипломатическое значение в подобных ситуациях.

А у костра Иван Николаевич снова размышлял о лесе.

– Да, далеко мы забрались, это почитай километров под шестьдесят расстояние вывозки будет, как же вы план то будете делать. Семьдесят тысяч мы здесь отвели, лес хороший, на следующий год снова приедем отводить. С учётом того, что можно пособирать ещё на гривах, вам здесь хватит рубить года на три – четыре и всё, потом только за речку Кенельчес, там очень большие выдела, лет на пятнадцать, не меньше, только ведь это ещё километров на пятнадцать дальше. А ведь было время, когда валили лес прямо за деревней и на лошадях подвозили его на плотбища к Енисею и Сыму, до войны это ещё было. В послевоенные годы Краслаг «помог», не далеко от посёлка, на берегу озера Сибулон лагерь для политических ссыльных организовали, сколько они леса вырубили у нас, а сколько помёрло их на нашей земле, там, где лагерь был, до сих пор находят скелеты в тайге, и сколько говорят людей в озере потоплено. Жизнь человеческая тогда стоила меньше пятака.

– А куда лес тогда готовили?

– Так всё капиталистам отправляли через Игарку, сначала в круглом виде, потом пилить на доски начали.

В разговор вдруг вмешался молчавший до этого Сашка.

– Не прилетит завтра вертолёт за нами, пешком придётся выходить.

Максим возразил.

– Если ты намекаешь на то, что холодный ветер с запада потянул и тучи дождевые появились, то вертолёт не очень-то их боится. Есть договорённость, есть заявка на рейс, ящик тушёнки в конце концов они у нас забрали, значит, должны прилететь.

– А это всегда так бывает, никому они ничего не должны и наплевать им на тех людей, которые их ждут. Сколько бы охотников в тайгу не закидывали вертушками, те всегда обратно своим ходом выбираются, вот увидите, и с нами также будет.

– Если не прилетит вертушка, будем своим ходом добираться. Начальник сказал, что прилететь он должен в субботу до обеда, ну, на всякий случай часов до четырёх надо всё равно ждать.

Ночью ветер подул ещё сильнее, заметно похолодало, и пошёл нудный мелкий дождь, бывает здесь такое и летом. Вскоре земля под палаткой промокла, затем через тонко накиданный слой сосновой лапки промокла и одежда. Лесник негромко ругался и ворчал, что низ палатки совсем сгнил и её давно нужно уже заменить, но никак в лесхозе новую выпросить не может, а самому купить, всё денег не хватает. Он подстелил под себя брезентовый плащ, успокоился и вскоре тихо засопел. У Максима же плаща не было, он промок, замёрз и всё никак от этого не мог заснуть. От дождя спрятаться было негде, уйти в избушку, так там пять минут не выдержишь, комары здесь злющие и голодные, только и караулят на кого бы накинуться. В соседней палатке парни спали, у них она была леспромхозовская, поновее и её низ очевидно не промокал.

Утром Максим выглядел уставшим и разбитым, тут ещё разболелась голова, он сидел у костра и пил горячий чай, думать и говорить ни о чём не хотелось, вещи были все собраны, вертолёт мог прилететь в любую минуту. Парни наловили и нажарили окуней, из продуктов остались только пакет с рожками, да немного чая с сахаром, а окуни, они хоть и маленькие, но всё равно вкусные. Площадка была расчищена, инструмент упакован, а вертолёт всё не летел, наконец, около шести часов вечера Иван Николаевич громко подвёл итог дня.

– Всё, не прилетит, выходить надо, зря только день потеряли.