Петр Мохирев - Ссыльный край

Над Михаилом Константиновичем клубился рой мошки и комарья, он как бы нехотя ритмично от неё отмахивался ольховой веткой с зелёными ребристыми листьями. Иногда налетал порыв ветерка и тогда гнус куда-то исчезал сам по себе, но через несколько мгновений снова появлялся и напоминал о се6е тонким попискиванием и мельканием перед лицом. Через несколько дней начинался покос, а это почитай до самого сентября работа на островах в большой колхозной бригаде. После покоса снова рыбалка, только уже осенняя, а там до самого нового года в тайгу белковать, потом снова рыбалка, уже зимняя, сети на ямы ставить надо будет, колхозу планы большие спущены, отдыхать некогда. Но, в конце – концов, его мысли снова и снова возвращались к экспедиции. Видать для страны необходимо заготавливать не только рыбу и пушнину, но и добывать полезные ископаемые.

В трудах и заботах лето пролетело незаметно. По осени, как только начались первые заморозки по утрам, экспедиция в полном составе выехала из леса, собрала всё своё имущество, последний раз сходили в баню, выпили с местными мужиками по стаканчику бражки, и верхом на лошадях отбыла по береговой тропе в сторону Красноярска. Расстались тепло, с рукопожатиями, поцелуями и слезами на глазах. Нюрка так вообще громко плакала, уткнувшись в подол матери. Но вот, наконец, люди на лошадях скрылись в лесу, женщины принялись за свои привычные хлопоты по дому, а Михаил сидел возле стола, успокаивающе поглаживал по голове Нюрку и разговаривал с соседом по дому Нестером, своим неизменным напарником и на охоте, и на рыбалке.

– Да-а, хорошие люди, видно никогда не скучают, вечно с шутками да прибаутками, а что там, на душе у них на самом деле, кто их знает.

– А что Миша, не говорили они тебе, нашли, нет что у нас в тайге-то?

– Да кто же об этом скажет, об этом вслух не говорят, начальник – то ихний, Ефим Иванович намекнул только, что место ваше золотоносное и пригодно для промышленного освоения.

– Ну, вот видишь как, знать нашли они золотишко, нашли, поди ещё и прииск открывать будут.

– Намыть– то конечно что-то намыли, ведь почитай три месяца в тайге простояли, раньше и наши старатели там намывали.

– Зря ты им Миша подсказал, чтобы под водопад они перешли, пускай бы в ключе копались себе. Кто их знает, что за люди они, вон в газетах-то что прописывают, враги народа кругом, вредители, так что тут ухо надо держать востро.

– Да я им только про водопад и сказал, а про старое русло ничего не стал говорить, там-то раньше и находили самородки.

– Ну и правильно, так спокойнее, нето потом в сообщники можно угодить.

– Пап, а они приедут к нам ещё на следующее лето?

– Да кто их знает дочка, ведь они ничего не сказали на счёт следующего года.

Махорочный дым слоями нависал в воздухе и сразу же устремлялся в дверь, когда кто-нибудь заходил или выходил.

К весне дошёл слух в деревню, что в Красноярске арестовали всех членов экспедиции за то, что они якобы сдали государству не всё добытое золото. Бабы об этом рассказывали друг другу шёпотом, прикрывая рты ладонью. Стали опасаться, что в деревню могут приехать с разборами и обысками, дознавать, кто общался с экспедицией, кто им помогал. Но с расследованиями так никто и не приехал. Может про аресты всё слухи были, коих всегда бывает великое множество в отдалённых от цивилизации деревнях.

Величаво и спокойно несёт свои воды могучая, сибирская река Енисей, лениво и нехотя журча на перекатах и переваливаясь иссиня – чёрными слоями воды через огромные камни, образовывая при этом большие, крутящиеся воронки на поверхности. Плывя по реке в лодке, можно спокойно думать о чём угодно и не смотреть, что там впереди, впереди не обозреваемые просторы. Лодка лениво покачивается на волнах, а в стороне медленно проплывают каменистые, непроходимые берега. Но не везде река тиха и спокойна, иногда она показывает свой буйный характер, бурлит и бьётся о камни, ревёт и торжествует, радуясь тому, что преодолела преграду.

Осиновский порог. Здесь когда-то неведомые силы решили перегородить реку, швырнув своей могучей рукою, целую груду огромных камней. Мощная полноводная река с размаху наскочила, упёрлась всей силой, но не повернула вспять, а начала искать себе ходы между камней, медленно и терпеливо подтачивая их. По всей ширине реки лежат камни – вода проходит где – то между ними, где – то через верх, бурля и закручиваясь в огромные воронки. Насколько хватает глаз, всё здесь бурлит белыми бурунами, образовывая толстые слои пены. Грохот воды о камни создаёт монотонный гул, который стихает лишь в зимнее время, когда вся поверхность порога покрывается толстым слоем льда. Кажется, что ничего здесь не проплывёт, всё разобьётся, сломается о подводные препятствия, ничто не сможет противостоять силам природы. Рёв порога заканчивается, не видать уже торчащих упрямо из воды каменных глыб, но по всей ширине реки ещё долго вспенивается и закручивается в огромные воронки вода. За порогом река расширяется и прямо на середине появляется большой остров Стародубов, заросший тёмнохвойной тайгой. Никаких дубов там конечно не растёт, а вот за черникой из Осиново сюда каждое лето, в начале августа приезжают на лодках бабы с ребятишками. Затем Енисей резко сужается, здесь суша так сдавливает реку высокими скалистыми берегами, что той приходится пробиваться буквально по ущелью через скалы. Отвесные берега так сжимают реку, что у неё резко поднимается уровень воды, и глубина здесь становится неимоверной. Осиновские старожилы, рыбачившие в этих местах, говорят, что в некоторых местах она достигает семидесяти метров. Течение и огромная глубина образовывают на поверхности иногда такие водовороты, что случайно попавшей проезжающей одинокой лодке непросто и выгрестись. Высокие скалистые берега, так сильно сжавшие огромную мощную полноводную реку, похожи на щёки, поэтому их так в народе и назвали щеками.