Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

Не забывайте моих мудрых советов, милые сударыни! Адью! Милые дамы и господа! Ваш покорный слуга, Фикус.

«Эх, горе горькое, по свету шлялося и случайно на нас набрело…» С чего бы это взял и с раннего утра надоедливо привязался к ней мотив давно забытой старинной песни и теперь не может от него избавиться. Ксения недоумевала, достирывая детское бельишко, скопившееся за неделю. Прямо фонтанирует, из самого нутра, остановить невозможно. Иногда подпевала, будто другому человеку, а когда замолкала, песня по-прежнему продолжала в ней тоскливо звучать и приводить в уныние. Пятилетняя дочка, Машенька, суетилась тут же и прилежно старалась помогать матери, но больше мешала, однако мать лишь молча улыбалась и одобрительно поглаживала по её головке. Даже собирая в детской комнате бельё, Ксюша всё удивлялась тому, как привязавшаяся песня против её воли монотонно тянет безрадостный мотив, то чуть смолкает, то набирает силу. Она задумалась об этой причуде сознания, но особого значения ей не придала. Решила, что переутомилась за неделю на основной работе и от домашних дел, которые никогда все в один раз не переделать. Да к тому же её муж, Роман, неожиданно задержался в командировке, хотя должен был вернуться ещё три дня тому назад. Эта задержка не особенно её озадачила, поскольку такое с ним случалось и раньше, и всё по производственной необходимости. Должность он занимал солидную и ответственную и со временем не считался, сколько надо было работать, столько и работал, как все сотрудники в их аппарате управления крупной компании.

Кончив со стиркой, Ксения присела у кухонного стола, чтобы передохнуть, и на миг задумалась. Где же это её сыночки сегодня запропастились? Как ушли с утра, так до сей поры и нет, хотя время близилось к вечеру. Старший, Серёжа, пятнадцатилетний мальчик, внешностью и характером похожий на своего папу, ушёл для участия в шахматном турнире. А Гришаня, двумя годами младше, похожий бойцовским характером на её покойного отца, обычно в субботние дни отчаянно сражался в футбольных поединках на соседнем стадионе. Досадно было, что домой после футбольных баталий он всегда приходил в ссадинах и ушибах, но она мирилась с неизбежными издержками этого вида спорта. Главное, что оба сына серьёзно были заняты полезным для их возраста делом, но учились хорошо и между собой жили дружно, хотя зачастую с лёгкой ехидцей подтрунивали друг над другом насчёт спортивных неудач того и другого. Слушать перепалки ей всегда было интересно, но в их дела она никогда не вмешивалась. Да, они ценили материнскую деликатность, и ей приятно было это осознавать. Конечно же, её радовало, как они заметно взрослеют, становятся умнее, хотя порою становилось грустно, что как-то слишком быстро улетела молодость, когда от счастья и любви восторженно пела душа и приятно кружилась голова. Всё это было так давно, так давно, не хотелось даже верить, что всё кончилось и уже никогда не вернётся, будто вся жизнь пролетела, хотя ей было чуть больше сорока. Грустно порой бывает, даже в счастливой жизни, от того-то, наверное, и лезут в голову эти печальные песни. Конечно, сыновья, взаимно и беззаветно любили свою маму, и не показной, навязчивой любовью, а настоящей, какая и должна быть между сыновьями и матерью со дня их рождения в счастливой семье.

Притомившаяся от безделья Машенька неожиданно начала капризничать, тереть кулачками глазки и навязчиво льнуть к матери. Та привычно и легко уложила её спать, и сама тут же незаметно задремала, правда в очень уж неудобной позе, а потом и вовсе уснула тяжёлым и неспокойным сном.

Проснулась Ксения от неожиданного испуга, будто кто-то грубо и сильно поднял её за шиворот с постели. Вскочив на ноги, привычно поправила причёску, мельком взглянула на себя в зеркало и, осторожно открыв дверь, вышла из детской комнаты в коридор, где никого не оказалось. «Чудеса какие-то», – видимо, спросонья подумалось ей, а ведь она явно слышала, что кто-то вошёл в квартиру, резко хлопнув входной дверью. Сыновья, когда приходили с улицы, дверью так не хлопали. Муж всегда открывал дверь с шумом и громко всех приветствовал, а если возвращался из командировки, то всегда тянулся к ней с цветами и поцелуями, она к этому давно привыкла.

С тревожным любопытством заглянула на кухню и обомлела от того, что там увидела. Её любимый муж, Ромушка, как она его называла в домашней обстановке, в одиночестве сидел за столом, угрюмый и насупившийся, в верхней одежде, будто на минутку домой заглянул. Ксения сразу, всем сердцем почувствовала неладное, угадав по всему его облику, что внутри мужа сгустилась гроза и сейчас громыхнёт. Она едва заметным кивком головы ответила на его недружелюбное приветствие, осторожно присела на краешек стула и ощутила, как неприятно холодеют ступни ног. За эти секунды их молчаливой встречи он так ни разу и не посмотрел прямо ей в глаза. Они блуждали мимо, как застывшие в студёную пору льдинки. У неё исподволь шевельнулась тревожное подозрение: «Ведёт себя как пойманный мошенник, который после совершённой кражи не может смотреть в глаза обворованного. Да что же с ним произошло?», – терзалась она в догадках, а сама с испугом смотрела на него, такого привычно родного и близкого, и не могла произнести ни слова. Страх настолько сковал её волю, что она так и не смогла начать разговор первой.