Людо Ондрейов - Юность разбойника

Туча играла зеленоватыми отблесками. Громыхал гром, молнии взблескивали, похожие на длинные кнуты. По двору плясали маленькие водяные колпачки.

Плескалось, журчало, гремело. Вспыхивало мгновенно и снова темнело. На берегу Ольховки молнией срезало большой сук у вербы. Еще сильнее припустил ливень. Трава полегла, ручейки грязной воды зазмеились по двору. Мама зажгла в кухне сретенскую свечу, тихонько молилась.

Быстро промчалась гроза, исчезла за горами. Синее небо заблестело в лужах, земля запахла хлебом. В скошенном саду распрямилась мелкая травка, засверкала соками свежими.

Ергуш заметил в саду что-то странное, черное, как бархат; оно шевелилось в молодой траве под деревьями. «Наверное, дрозд, — подумал он. — Крылья намокли, не может летать».

Он перепрыгнул через плетень и, прячась за деревьями, шаг за шагом стал подкрадываться. Взял шляпу в обе руки, бросился вперед, растянулся на животе. Под шляпой что-то возилось, отчаянно трепыхалось. Что-то сильное, мускулистое. Ергуш недоумевал: что бы это могло быть? У птицы нет такой силы…

Сунул руку под шляпу, нащупал. Теплое… Обхватил пальцами — ворочается, извивается, лапками царапается. Вытащил — маленькая свинка! В черной бархатной шубке. Сопит, ножками дрыгает, просится на землю. Побежал Ергуш в дом, положил свинку в кухне на пол. Анна взвизгнула, вскочила на лавку. Рудко заревел.

— Пусти его, пусть живет, — сказала мама. — Это крот. Ловит жуков, червяков — полезный.

Ергуш вынес крота в сад, положил на траву. Крот заработал лапками, зарылся мордочкой — ушел в землю. Осталась после него только небольшая дырочка.

После дождя прибежал Нацко, запыхавшийся, нетерпеливый.

— Я нашел гнездо, — сказал он, — большущее, как четверик [8] Мера для зерна. . Там, наверное, ястребы.

Помчались, шлепая по лужам босиком. Напрямик — через Гать, через мостик выше Котла. Через сад на Катрене, через поляну Волярку — к самому Леску. На исполинской липе, высоко, у тройного развилка сучьев, темнело что-то круглое, загадочное… Однако никакие ястребы над деревом не вились.

— Может, сидят в гнезде, — шепнул Нацко. — Лезь ты, я боюсь ястребов.

Ергушу все это было подозрительно. Он внимательно разглядывал развилку — казалось, что это вовсе не гнездо. Ствол липы был мокрый, руки и ноги будут скользить. Неохота ему было лезть на этого великана.

Нацко покорно сказал:

— Ладно, я полезу. Ты будешь виноват, если они на меня налетят…

Он полез, охая и причитая. Перебирался с ветки на ветку, как молодая обезьяна. Когда он был уже недалеко от гнезда, крикнул вниз:

— Если будут птенцы, я дам тебе только одного! Это я их нашел!

Он взглянул вверх и нахмурился. Посидел нерешительно на ветке и, бормоча что-то себе под нос, начал спускаться.

— Струсил? — спросил Ергуш.

— Да не струсил… Это просто шишка!

На развилке липы вздулся огромный нарост.

Ергуш хохотал, потешался от души. Подхватил Нацко, помог ему слезть.

Тут что-то просвистело мимо них, ударилось в липу и упало наземь. Посмотрели — камень; круглый, как куриное яйцо.

— Кто швыряется? — Ергуш огляделся.

Опять свист. Камень пролетел меж стволов, с тупым стуком упал, зарылся в землю. Нацко стащил шляпу, смял ее в кулаке и хотел было броситься наутек.

— Не беги, — остановил его Ергуш. — Ответим тому, кто бросает. Научим, как себя вести!

Они выскочили из Леска.

На той стороне Волярки, у самой Ольховки, возле Гати, какой-то мальчишка то нагибался, то вновь выпрямлялся. Вот он покрутил рукой, закружился, бросил; еще один камень с шумом полетел в сторону Леска.

— Я его вижу! — шепнул Ергуш и бросился бегом через поляну.

Нацко вприскочку — за ним.

Когда они приблизились, мальчишка перестал швыряться. Поджидал их, ядовито ухмыляясь. Ергуш сразу узнал его: Матё Клещ-Горячка. Тот, что без матери, без сердца…

— В кого кидаешься? — с угрозой спросил Ергуш.

— В мух! — отрезал Матё Клещ и еще противнее осклабился.

Ергуш и Нацко стали смотреть, что он делает. Он постоял-постоял, поднял голыш, вложил в пращу. Раскрутил ее, сам закружился, подпрыгнул, метнул. Камень со свистом пронесся над Леском на огромной высоте — маленький, как мушка.

— Эй ты, который лягушек боится! — сказал Матё Ергушу. — Иди сюда, научу метать камни пращой!

Ергуш подошел, остановился в двух шагах от Матё. Нацко не доверял ему — остался на месте.

— Вот гляди! — стал показывать Матё. — Берешь камень, вкладываешь его сюда, в петлю. Раскрутишь и бросаешь. — Он размотал пращу, вложил в нее большой камень. — Вон туда смотри, в небо!