Маша Трауб - Миллиграммы счастья

К семи часам утра она отмыла стену на кухне, оттерла пятна на диване и насыпала удобрений в цветы. Запах не выветривался. Свете казалось, что ее кухня – бывшее птичье гнездование, причем птицы полакомились рыбой, сходили на дорожку в туалет и улетели в теплые края.

Игорю было велено оттирать компьютер и рабочий стол, но Света подозревала, что, вместо того чтобы убирать, он по-прежнему сидит в соцсетях.

Утром Игорь повез Тихона к врачу. Света хотела спросить, не хочет ли муж отвезти к врачу ее, например к психотерапевту, но решила не затевать скандал. Тихон был признан совершенно здоровым, без признаков отравления, но для профилактики врач посоветовал подержать кота на диете. Все-таки такой вес в два года чреват осложнениями. Об этом Игорь радостно сообщил Свете, которая в этот момент отмывала люстру. Она ответила, что Игоря она тоже, пожалуй, подержит на диете вместе с Тихоном. И пусть они оба подавятся икрой минтая!

С Аней мы дружили в школе. Потом потерялись, нашлись, снова потерялись в этой жизни и нашлись несколько лет назад. В последний раз я слышала ее в начале лета, мы обсуждали, где отдыхать с маленькими детьми. У Ани две девочки. Младшей едва исполнилось два годика.

Она вышла замуж за любимого человека, родила первую дочь, и все было хорошо. Рядом была мама, старшая сестра оказалась замечательной тетей. Аня вышла на работу, строила карьерные планы. Потом родила вторую дочь. Уже тогда она знала: у мужа есть другая женщина. Нет, он не хотел развода, Аня сама его выгнала, потому что очень любила и не смогла простить. Она не впала в депрессию, не опустила руки, а сделала новую стрижку, купила новое платье и перешла на новую работу. Она не запрещала мужу видеться с девочками, напротив, встречала его с улыбкой – не хотела, чтобы на девочках отразился развод. Потому что важнее дочек у нее в жизни ничего не было. Она так говорила. И только однажды обмолвилась, что продолжает любить мужа и надеется, что он вернется. Несмотря на то что он ее предал, бросил, когда она была беременной. И когда она предложила ему уйти, ушел сразу. С облегчением. Будто ждал, когда будет можно.

Из-за всех этих событий Аня похудела на три размера и стала такой же, как в школе, – высокой и красивой. И даже когда она упала в обморок в магазине, то все списала на нервы, стресс и усталость.

Когда у нее начал болеть желудок, врач в поликлинике прописала ей лекарство от гастрита. Когда у Ани начало ломить спину, ей посоветовали не носить тяжести. У нее болело уже все тело. Аня ходила от одного врача к другому. Ей прописывали легкие антидепрессанты, от которых ее мутило, гомеопатию и прогулки на свежем воздухе.

И только в больнице, куда Аню чуть ли не насильно привезла сестра, ей провели обследование. Рак, метастазы везде.

Аня сгорела за два месяца. Лежала и ни на что не реагировала. Все эти месяцы она терпела адскую боль. Но для Ани эта боль была ничем, ерундой по сравнению с той болью, которую она пережила, когда ее бросил муж. Душа болела сильнее, чем тело. И ноющее сердце заглушало рези в желудке.

Анина сестра позвонила мне с ее телефона, и я не могла поверить, что мне звонит не подруга детства. Что ее больше нет. Ей было всего тридцать шесть. Она не пила, не курила. Была красивой, здоровой женщиной. В ее роду никто не болел раком. Ей было ради кого жить. Она хотела жить.

– Когда похороны? – спросила я.

Мне назвали дату, но просили не приезжать: они не хотят никого видеть, пусть для всех Аня останется живой. Все равно никто поверить не может. Еще, кажется, вчера Аню видели в магазине, на детской площадке. Нет, это было два месяца назад. Разве? Неужели? О господи. Девочки посидят с соседкой. Нет, они пойдут в садик, как обычно, потом их заберет соседка, погуляют еще. У нее дочка в той же группе, так что девочки любят гулять вместе.

Поминок по Ане тоже не было – сестра с мамой тихо плакали на кухне. За стеной спали девочки, ставшие сиротами. Они не знали, что мама умерла. Думали, лежит в больнице. Скоро выйдет. Отец девочек приехал на кладбище, но на поминки не остался – ему не разрешила новая женщина, почти жена. Бывшая теща спросила: «Как ты можешь?» Бывший зять не ответил. Он мог. Правда, оставил конверт с пятью тысячами. Пять тысяч рублей. На похороны жены, матери его двух дочек. На житье. Аня ведь гордая была, не стала подавать на алименты при разводе. Решила, что муж все-таки порядочный человек. Да, с Аней он был порядочным. С новой почти женой – нет.