Маша Трауб - Миллиграммы счастья

– Здравствуйте, очень рада вас видеть! – Я чуть не кинулась ей на грудь.

– Здравствуйте, – ответила женщина слегка ошарашенно.

– Вот здесь книжки, – показала я рукой на стол.

– Нет, спасибо, подскажите, где у вас контурные карты.

Потом я научилась отличать своих читателей от тех, кому нужны были прописи, атласы и правила ГИБДД. Кстати, обойти в рейтинге продаж правила ГИБДД, прописи для первого класса, контурные карты для шестого и решебники для всех классов без исключения мало кому из писателей удается. Разве что ненадолго. Потом все равно все возвращается на свои законные места.

Это было в Северной столице, интеллектуальной, застегнутой на все пуговицы, взыскательной и непредсказуемой. Я зашла в книжный магазин, в зал, где проходят встречи, и чуть не упала – зал был полный. Ни одного свободного стула. Люди даже в проходе стояли. На сцену я выходила, чувствуя себя звездой. Никогда, ни разу на моих встречах никто не стоял в проходе. Наверное, тогда я поняла, чем привлекательна работа актера. Да, я чувствовала эту энергию, которая шла из зала, мне нравилось купаться в аплодисментах, и мне нравились все без исключения люди, собравшиеся в зале. А ведь за несколько дней до этого выступления я даже спросила у известного педагога: «Что делать, если чувствуешь недобрые взгляды?»

– Выпить, – ответила педагог.

– До или после? – уточнила я.

– И до, и после.

– А другой способ есть?

– Ну, представь себе, что ты находишься в коконе. Или в мыльном пузыре.

– У меня не такое богатое воображение.

– Тогда представь, что перед тобой водопад и ты смотришь на людей сквозь него.

– А если не поможет? – Педагог ухмыльнулась.

Мне и правда ничего не помогало.

Так вот, встреча. Полный зал. Звездный час. Триумф, который я хочу запомнить до последней детали. Запомнить лица в первом ряду. Поблагодарить каждого. Я улыбаюсь, понимая, что сейчас у меня от такой улыбки вывалятся глаза, потому что глаза тоже таращу от восторга. Первые десять минут я говорю, не слыша ни себя, ни ведущего. На землю меня возвращает объявление по громкой связи: «Господа поэты, собравшиеся на семинар, просьба пройти в зал для семинаров. Господа поэты, вас ожидают в зале для семинаров». Это было произнесено трижды. Голосом, который объявляет о прибытии и отбытии поездов.

Пятьдесят человек – а я успела посчитать, сколько людей в зале, – дружно встают и выходят. В зале остаются две женщины – одна делает себе массаж лица, растирая специальные точки или чакры, уж не знаю. Возможно, она йог, потому что на стуле сидит в позе лотоса. Другая женщина смотрит на меня.

Во-первых, я впервые в жизни видела пятьдесят живых поэтов в одном месте. Во-вторых, мне тоже захотелось встать и пойти на семинар, чтобы узнать, что именно собирает поэтов в таких количествах. В-третьих, женщина, которая делала массаж, сложила руки лодочкой и начала кланяться полу. После чего обулась и вышла. В зале сидела одна женщина и по-прежнему смотрела на меня. Как будто ничего необычного не произошло. Ну, поэты, ну женщина-йог. Ну, и я на сцене. С открытым ртом.

После этого случая мне уже ничего не страшно. И сцены я перестала бояться. Как отрезало. Потому что, когда у меня начинают дрожать колени или читатель неожиданно прерывает выступление, чтобы спросить: «А вас правда зовут Маша? А почему не Мария?» – я вспоминаю о поэзии.

На Западе писатели ездят с лекциями, гастролями и чтениями. По разным городам, библиотекам, культурным центрам и книжным магазинам. О своих поездках они тоже пишут книги, ничего не привирая. Или почти ничего. Эти путевые заметки иногда становятся популярнее, чем художественные произведения авторов.

Есть люди, которые любят путешествовать, легки на подъем и ко всем приключениям относятся с восторгом. Я не люблю ездить. Потому что все форс-мажоры обрушиваются именно на меня. Даже если в составе творческой группы будет пятнадцать человек.

Прилетела в далекий город. Половина третьего ночи или уже утра – не знаю. В это время суток я даже не помню, как меня зовут. В принципе откликаюсь на все имена и фамилии. По идее, меня должны встречать. Рассматриваю таблички в руках встречающих, которых немного. Точнее, один мужчина с листочком, на котором написаны две буквы: «ОБ». Ну, думаю, интересная фамилия – Об. Жаль, не моя, а то уж очень спать хочется. Через полчаса в вестибюле аэропорта остаемся только я и мужчина, который ждет некоего господина Оба.