Он помолчал, выдыхая под ноги дым и косо посматривая вслед бабе Вере.
– Я всю жизнь чувствовал, будто виноват перед кем-то. Но не перед этими крикунами, чтоб их! Да и не перед собой. А сегодня вот, кажется, нашел, перед кем.
Ваня широко улыбался.
10.
Митя сел на пол напротив Андрюши, помял мягкие ручки и ножки его. Мальчик смеялся, взбрыкивал, поджимал их, как птица. Митя поцеловал теплый крестик и обнял колени жены.
Уснули быстро. И эта ночь не походила на предыдущие, когда сон был лишь подобием сна, когда его будили стоны, всхлипы и собачий вой. Он проснулся посреди ночи оттого, что в печи рассыпались головешки. И в этом странном спокойствии, в непривычной той тишине ему сделалось не по себе. Митя навис над Ольгой. Он вглядывался в ее неподвижное лицо и не видел, что она дышит.
– Оля?
Ольга не отвечала.
– Оля. Оля, – всё громче шептал Митя.
Он обвел взглядом комнату и синие окна. Не стоял ли кто в них? Никто не стоял. Митя сел, его глаза не моргали. Он слышал, как стучит внутри сердце и свистит на выдохе воздух, и больше ничего.
– Не страшно… – сказала Ольга, потянувшись сквозь сон.
Митя сомкнул веки, чтоб остановить хлынувшие слезы.
– Мне не страшно! – опять произнесла она.
Ольга повернулась, прижалась к нему всем телом. И среди этого счастья Митя будто был главным.
– Мне не страшно, – повторял он как заклинание и еще долго не мог заснуть.
Лев Оборин
Движение по прямой
«Снова чисто звучит натуральный ряд…»
Снова чисто звучит
натуральный ряд
над детской площадкой.
Колеблет качели —
один, два, три, —
проницает рабицу,
форсирует профнастил.
Улетает от точки, где детский голос
пропускает тринадцать,
между тем как тринадцать шагов от столба —
и забор,
тринадцать – и озеро,
тринадцать – и лес,
куда все побежали прятаться,
а четвертая сторона —
не занятая ничем,
магистраль для чисел,
уходящих искать:
никогда ничего не найдут,
ни во что не упрутся,
пройдут вереницей
сквозь просторные дебри
оставленных стройплощадок.
Движение по прямой,
движение по прямой
кто шел от себя из дома
приходит к себе домой.
Движение по прямой
вращающимся волчком,
движение по прямой
линзированным пучком.
Движение по прямой
сквозь толщу неразберих
движение по прямой
решающее лабиринт.
Поверх снеговых теней,
летящих под фонарем
и падающих в его
оранжевый водоем.
Касаясь лучом лицом
пограничных и серых зон
где запрещенный ход
оказывается разрешен.
Движение по прямой,
натянутая струна,
пронзающая волокно
гранатового зерна.
Вскипающий разговор
в белеющей чашке дня
и мир, отраженный в нем
вихристая западня
Но всё нанесенное пеной
стряхнуть и прийти домой
во всех пузырьках вселенной,
где пение
теснит немоту и теснит терпение
рождает сложность простого движения
Евгения Костинская
Совы на руках
Видимо, слишком многие косят. Иначе не ясно, почему в день возвращения брата из армии не дают отгул. Работать всё равно невозможно. Отпуск брать? Так ведь точный день никогда не знаешь. И вдруг пишет. Буду послезавтра, поезд в десять утра, Курский вокзал.
С девяти утра на работе, неужели уже сегодня? Увижу? Живого. Дома. Непривычная мысль. Дома? Наш Лёша будет дома. Если сейчас девять, то он уже едет по Подмосковью. Так близко. Я вожу мышкой, хаотично открываю и закрываю файлы, листаю почту. Открываю письма. И ни черта не понимаю, что там. Почти десять. Пишу ему sms: «Где ты?». «Мы приехали, пока на вокзале, ждем поезда Димона в 12». Он уже здесь и не мчится домой, ждет поезд какого-то Димона.
– Женя, посчитай проект в Мытищах, до трех надо отправить. С тобой всё в порядке? – начальник смотрит, ждет ответа. Что на это ответить? Со мной? Не совсем, наверное, в порядке.
– Да, посчитаю, конечно, – но он всё смотрит. Черт возьми. – У меня брат сегодня из армии возвращается.
Это неудобно говорить вслух. И нечестно так скромно сказать: «брат возвращается». Потому что если честно, то только кричать, прыгать. Со словами: «Лёша вернулся! С целой головой, руками, ногами!» Я даже точно не знаю, как он сейчас выглядит. По скайпу звонил, конечно, последнее время даже часто, но всё равно это не то.
Читать дальше