Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

В конце зимы, когда ее выписывали из больницы, она позвонила мне и попросила привезти пальто. Я собиралась больше часа. Пальто привезла моя тетя. Так оно и осталось – незажившим воспоминанием.

В последний месяц ее жизни мы не разговаривали. Она избегала нас, злилась, когда мы звонили, допускала в квартиру только маму с тетей. За две недели до ее смерти приехали к ней в гости, мама сказала – надо успеть попрощаться. Она лежала на кровати, голова ее была обвязана платком, в шкафу, на полке с любовными романами, лежал черный парик. Она уже его не надевала. Всё было чисто, стерильно, страшно, темно. Мы смотрели в тишине телевизор.

В автобусе меня колотило, колотило и ночью. Хотелось ей позвонить, но я не позвонила.

За неделю до своей смерти она пришла в мой сон – здоровая, кудрявая, счастливая, в темно-сером пальто с меховым воротником. Я сидела на лекции в университетской аудитории, и преподаватель, интимно склонившись надо мной, сказал – пришла твоя тетя, хочет тебя увидеть. Она стояла у окна, улыбалась.

– Ты выздоровела? – спросила я ее.

– Я пришла попрощаться.

Она говорила громко, радостно. Я гладила ее по колкой шерстяной ткани, по волосам, лицу, целовала рукава ее пальто и говорила, говорила, как люблю ее, просила прощения за непривезенное пальто, за последний приезд, за то, что не поздравила ее с днем рождения, потому что не знала, что сказать. Она тоже обнимала и гладила меня, и я понимала – она любит меня, и как неважно всё, за что я прошу прощения.

Я целовала, плакала, не отпускала, мама будила меня, а я всё плакала, плакала.

Умерла она через неделю, одна. Помылась, положила на кровать деньги, иконку, листок с переписанной молитвой. Она не успела одеться, не успела лечь на кровать.

Во сне я часто стою у спуска горы. Вижу одно и то же – дорогу, крыльцо дома, надо всем – небо. Иногда идет снег, иногда день – бесснежный. Я жду – голубое или розовое. Но Алька, счастливая, румяная, спускается в сером пальто и меховой шапке. И я не знаю, почему так.

Владимир Песцов, инспектор Государственного архитектурного надзора, приехал в небольшой приволжский город.

Его повели осматривать только что построенный дом.

Он знал, что дом будет сдан и принят независимо от его мнения, поэтому смотрел и слушал без интереса.

Спросил мимоходом:

– А сколько тут квартиры будут стоить?

Ему сказали. Недорого – если сравнивать с Москвой.

– У половины квартир вид на Волгу, – добавил Михайличев, управляющий строительной компанией. – Некоторые даже москвичи покупают в качестве как бы дачи и в смысле свежего воздуха.

– А когда заселять будете?

– Да через неделю практически, вы же видите: и газ уже подключен, и вода идет. Чего не жить?

Песцов вернулся домой.

– Как съездил? – спросила жена, утирая слезы от лука.

– Нормально.

На другой день он позвонил Михайличеву и сказал, что хочет купить квартиру.

Тот одобрил и сказал, что подыщет наилучший вариант.

– С семьей будете проживать?

– Нет. Мне нужна обычная однокомнатная. Или двух, если ненамного дороже. Кстати, просто интересно, если бы я к вам переехал, работу нашел бы?

– С вашей квалификацией?! Да я первый вас возьму!

Все эти дни Песцов жил необычайно тихо и спокойно, оберегая свою тайну. Был добродушен с женой Таней, ласков с малышкой дочерью, терпим с тещей, проживавшей с ними.

Навестил и первую семью, где двум сыновьям-близнецам, подросткам, подарил новые планшеты, каждому свой, чтобы не ссорились, а первой жене – ее тоже, между прочим, звали Таней – преподнес энную сумму не в зачет алиментов.

– С чего это вдруг? – спросила она.

– С премии.

После этого Песцов частью перевел на карточки, частью снял наличными те деньги, что он копил и сберегал не один год на всякий случай, оформил увольнение, огорчившее начальство, организовал для коллег прощальный фуршет. Они удивлялись, задавали вопросы. Он улыбался и говорил:

– По семейным обстоятельствам.

Потом сказал жене, что его посылают в длительную командировку: надзирать за важным объектом.

– Надо так надо, – пожала она плечами.

То же самое по телефону он сообщил и Тане-первой. Деньги сыновьям обещал присылать, как и раньше, регулярно.

И вот Песцов среди голых стен, с потертым, видавшим виды чемоданом на колесиках.

Сопровождавший его Михайличев удивился:

– Это все ваши вещи?

– Да. Хочу с чистого листа. Ничего старого, всё новое.