Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

Как же так, что я до сих пор не знаю – есть какой-нибудь смысл в этой круговерти или он вообще не предусмотрен? Имеется ли свободная воля, право выбора, рост и развитие личности , о чем я который год кручу шарманку студентам и старшим школьникам, а сама ни в одном глазу – например, насколько я безумна, или кто дышит, когда я дышу, кто думает, когда я думаю, предчувствует, осязает? Или мы движемся предопределенными орбитами, и не существует силы, которая бы изменила этот незыблемый маршрут?

Вдруг на твою голову обрушивается Милость в виде богини плодородия, чей теплый виолончельный голос в одно прекрасное утро произнесет в телефонной трубке:

– Несите-ка всё , что вы написали, – я хочу выпустить в свет ваше ПСС (полное собрание сочинений). Сначала оптом – в твердом переплете. Потом в розницу – в мягоньких обложках дешевых, чтобы народ мог купить и прочитать. А вы пока пишите новый роман!

Вот так – Пестунья Небесная! – то вместе, то поврозь начали выходить мои творения – весьма и весьма немногочисленные, причем столь малого объема, что Лёша вынужден был их укрупнять и укреплять, оснащая иллюстрациями.

– Ого, как ты много уже написала, – всё равно ворчал Лёшик.

– Это при том, – отзывалась я, – что пишу абзац в день.

– Но с каким постоянством! – восклицал он. – Люди то запьют, то закручинятся, то во что-нибудь вляпаются, то разводятся, то меняют квартиры… а ты – абзац в день, абзац в день.

Видя, как в поте лица Лёша иллюстрирует мои труды, я поинтересовалась, прочел ли он их, а вернее, со свойственной мне душевной тонкостью, – «Перечитал ли?»

На что тот высокомерно ответил:

– Мне это вообще не нужно – читать да перечитывать. Вы мне скажите название романа, кто написал – приблизительно. И картинки будут лучше, чем текст, я вас уверяю. Пускай это всё читают художники без воображения!

Как ни странно, мое безыскусное ПСС немного обогатило нас. И поскольку я всегда была и остаюсь мечтателем, заблудившимся в мире искусственных спутников, сверхзвуковых самолетов, пластмассовых ложек, алюминиевых аэровокзалов, торговых центров и рукотворных солнц, – я собралась на эти деньги отправиться в Гималаи, в закрытое для европейцев королевство Мустанг и Бутан, – бродить по долинам затерянных миров. Я уже видела себя исследователем, ступившим на неизведанную землю, мечтала о приключениях, опасностях, сильных ощущениях, когда жизнь снова ставит тебя, как древнего человека, под звездами – лицом к лицу с мистерией земли.

Но вместо того, чтобы взойти семенами странствий, мой благодатный золотой дождь неожиданно оросил почву для капитального ремонта.

Целостный микрокосм распался на картонные коробки, добытые Лёшей в табачном киоске. Они проплывали перед нашими носами, источая крепкий запах табака фабрики имени Клары Цеткин, медленно скользили, словно по реке, превращаясь в двухмерные силуэты, скрываясь в ее первородных водах.

От макушки до пят мы покрылись белым порошком, на расстоянии вытянутой руки не видно ни зги, небритый молдаванин Марчелло в качестве аванса забрал всю сумму на ремонти ушел. Мы были уверены, что он не вернется, но утром он появился с капитанской трубкой и в тельняшке. До полудня они с супругой Виолеттой что-то рушили, а чуть пробьет восемь склянок, бригадир выуживал трубку и начинал ее раскуривать, пока Виолетта гоняла за бутылкой. Несколько месяцев у нас в доме шумел перегарно-морской прибой. После чего наступил полный штиль, поскольку молдаване канули в Лету. А вместо них воцарился истинно русский Данила-мастер, который с порога объявил, что он нам не жалкий пьяница, но – бери выше – алкоголик в завязке. Данила утомлял тем, что зычно разговаривал сам с собой. Мы были на пороге нервного срыва, когда его сменил армянин Макбет – очень симпатичный, абсолютно без зубов, он предпочитал тихую задушевную беседу с трубами в канализационном шкафу.

В разгар ремонта ко мне приехал человек из деревни, Юра, с двумя взрослыми сыновьями – забрать, что не нужно из мебели. Хотела ему всё отдать, такой он белобородый, благостный. Даже свой детский столик, который еще сделал одноглазый столяр Котов, когда мы жили в Большом Гнездниковском переулке.

А Юра:

– Не надо, не отдавайте детский столик! Пусть он останется с вами. Как вы милы мне. Я обязательно должен вам сказать. Негодяй буду, если не скажу, – надо пить структурированную воду! По тридцать граммов на килограмм веса – церковную, из родника, фильтрованную – сырую! Три месяца – и никогда не будете болеть! Вы запомнили? Ну как вы милы мне, дайте я вас обниму!..