Молли Блум - Большая игра

Я улетела в канун Рождества, и мама встретила меня в аэропорту и повезла прямо в Миссию спасения Денвера. У нас была семейная традиция – по праздникам раздавать обеды бездомным. Но теперь я относилась ко всему этому как-то по-другому. Я все еще страдала от жалости к бездомным в ночлежках, но при этом во мне появилась какая-то отстраненность. Весь вечер я проверяла сообщения в телефоне.

– Солнышко, ну почему бы тебе не отложить на некоторое время эту вещь? – сказала наконец мама, имея в виду телефон.

Она была права. Я оставила телефон в машине и попыталась сосредоточиться на происходящем. Впервые с тех пор, как я начала работать у Рейрдона, я выпустила телефон из рук дольше чем на минуту. Обычно я в буквальном смысле спала с ним в обнимку.

Когда мы снова сели в машину, я увидела на экране пять пропущенных звонков и несколько новых сообщений. Внутри у меня все перевернулась и засосало под ложечкой от знакомого беспокойства. Рейрдон был в ярости по поводу всего вообще. Телевизор не работал. Я неправильно его подключила. В офисе накопился миллион всяких дел, я ничего не сделала. Нужно забронировать несколько ресторанов, и я должна связаться с одной из бригад застройщиков, и почему, черт побери, я не отвечаю на телефон? Я позвонила в Comcast и получила подтверждение, что у них какие-то проблемы и что вся зона осталась без телевидения. Я перезвонила Рейрдону и передала ему сообщение. Но он не хотел слышать разумные объяснения. Он хотел кого-нибудь наказать. Поэтому он орал и бранился, а я в это время садилась в машину вместе с мамой и братьями. Они слышали все его злобные тирады. Сказать, что я чувствовала себя неловко, значило не сказать ничего.

– Получишь еще один штраф!

Рейрдон в последнее время взял моду штрафовать меня, когда я не делала что-то «как надо». Хуже всего было то, что он больше не платил мне за работу на его компанию. Когда игра только началась, моя зарплата уменьшилась, несмотря на то что рабочий день стал гораздо длиннее. Когда мои чаевые стали расти, он перестал платить мне зарплату. Поэтому, когда Рейрдон штрафовал меня, это не было урезанием моей зарплаты. Это означало, что он попросту залезал ко мне в карман.

Рейрдон недавно переехал в новый дом и вплоть до моего отъезда заставлял меня до полуночи каждый вечер упаковывать и распаковывать коробки. По-видимому, я не очень хорошо упаковала мраморные полки, которые предыдущий хозяин дома хотел забрать с собой.

– Тебе наплевать, потому что это не твое! Если это дерьмо разобьется, это встанет мне черт знает в какие деньги! Ты сделала все через задницу! Ну, так вот, теперь тебе не будет наплевать. Я взыскиваю с тебя тысячу долларов. Теперь ты вернешься и сделаешь все как следует!

Каждый раз, когда я протестовала против штрафа или отказывалась вообще платить, он угрожал, что закроет игру. Я примирилась с этим нововведением, воспринимая его как неотъемлемую часть моей новой жизни, ну примерно как платить дань кикиморе, чтобы перейти болото.

– Я не могу контролировать кабельные сети вашей зоны, Рейрдон, – сказала я.

Он взревел:

– Ты последнее время все делаешь по-уродски, ни до чего дела нет, тебе все один хрен!

– Рейрдон, мне вовсе не наплевать, я из кожи вон лезу, чтобы все сделать хорошо, но я сейчас с семьей и не могу говорить об этом. Мне нужно идти, – ответила я.

И впервые с тех пор, как я стала работать у него, я первая повесила трубку.

Моя спальня осталась прежней, точно такой же, какой я ее оставила, когда два года назад уехала в Лос-Анджелес, может, в ней было чуть более прибрано. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь, но все вещи были на местах, все было знакомо, как будто я и не уезжала. Когда начал звонить телефон, я сначала не хотела отвечать, но, опасаясь, что, если я проигнорирую его звонок, разразится целая драма, которая будет еще хуже, чем предыдущая, я ответила.

– Привет, Рейрдон, – сказала я.

– Ты уволена, – услышала я.

– Что?!

– Больше игры не будет.

– Вы серьезно? – возмутилась я. – Вы увольняете меня перед Рождеством? Потому что у Комкаста проблемы?

– Давай я объясню, так чтобы ты поняла, – заявил он. – Ты уволена. Счастливого Рождества.

В телефоне раздался длинный гудок.

Рейрдон и раньше увольнял меня, обычно его хватало на день, но в этот раз он вышел на новый уровень жестокости. Весь вечер я сидела расстроенной и напряженной. Все внутри у меня сжалось. Я так хотела показаться дома в своих новых нарядах, произвести впечатление на всех интересными рассказами о моей новой жизни, даже, может быть, устроить обед в ресторане, а потом мчаться в аэропорт, не оставив у них никаких сомнений в том, что я добилась успеха, что я счастлива. А вместо этого я сидела, и вся моя семья слышала, как мною помыкают, унижают, на меня кричат.