Александр Иванов - Будни анестезиолога

— А откуда вы знаете, что она в этой серии вышла? Я только не помню ее название, знаю только, что ее Лазарь Каганович написал.

Бреда с Кагановичем я еще не встречал. Ленин, Сталин, чаще всего — Брежнев, те встречались. Кто-то даже в бреду общался с Молотовым, но с Кагановичем никогда. Достаточно разговоров. Галоперидол.

Первого января с утра неожиданно на обход приходит главный врач. Перепутал? Странно, в обычные дни главный никогда на обход не приходил, а тут вдруг заявился в праздник. При этом никого не удивило, что он одет в костюм Деда Мороза, с мешком. В мешке дурацкие игрушки, какие-то сувениры, конфеты. Может быть, просто забыл снять, все равно с утра удивить кого-то трудно. Встречать Новый год в любимом заведении остались только самые преданные клиенты. Некоторые вернулись 31-го, часа через 2–3 после выписки по просьбам родственников, не захотели остаться в праздник дома, в кругу семьи. Главный решает порадовать сотрудников:

— А сейчас мы будем раздавать подарки, пусть каждый выберет свой.

Какие подарки? Просим:

— Не могли бы вы отключить видеокамеры, буквально на 10 минут? И выйти. А мы пока тут побеседуем с некоторыми пациентами. Это будет для нас лучшим подарком.

Безусловным подтверждением популярности вновь избранного президента служит список больных, проходящих лечение в наркологическом отделении на условиях анонимности. При поступлении ты можешь назвать любую фамилию. И на первом месте по частоте, бесспорно, встречается фамилия «Иванов». Чаще всего в сочетании с именем: Иван Иванович. Но зато на втором и с большим отрывом от остальных — фамилия «Путин». Правда, Владимиром Владимировичем представляются единицы. Третье место скромно занимает Ленин.

Знакомый из областной больницы делится опытом.

— Я не пойму, — говорит, — почему вы тут у себя с делириками мучаетесь? У нас с ними не церемонятся, если кто-то только начинает путаться, его сразу в реанимацию, на трубу и на искусственную вентиляцию дня на три.

Спрашиваю, как же так? У вас больница по «Скорой» практически не работает, все операции плановые. Откуда к вам попадает белая горячка? Товарищ объясняет:

— Ну так область же у нас большая. С иных мест, если ты не на машине, со всеми пересадками будешь почти два дня добираться. А по пути еще к какому-нибудь шурину завернут. Сам понимаешь, перед операцией для храбрости надо принять. Вот пока едут на плановую операцию, протрезвеют, еще денек у нас полежат, не в день поступления на операцию сразу их брать, вот и все, здравствуй белая горячка. Нет, ну конечно, если там на сердце какая-то операция или сосудистая, мы их не берем, ждем, когда в себя придут. А мениски, всякие эндопротезы, это запросто, пока спят, заодно и проперируются. Потом разбудим, выпишем.

Иногда почитаешь на работе по ночам каких-нибудь докторов, ведущих в Интернете свои бложики, и начинаешь плакать от зависти. Это же не жизнь, это подвиг, это сплошной героизм, каждый пост — еще одна спасенная жизнь. А ты вот сидишь по ночам заполняешь какие-то дурацкие талончики, которые днем писать лень. Да и напишешь днем — нечем будет заняться ночью. И нету в твоей жизни места подвигу.

Часа в два медицинские братья для моего развлечения притаскивают пьяное существо, поступившее пару часов назад. На вид лет сорок, пол женский. Перед этим наблюдал в окно забавную картинку у приемного отделения, как супруг с дочкой вливали в глотку маме джин «Гордон», чтобы она уже не смогла отказаться от госпитализации в наркологическое отделение. Дежурный врач недопитый джин отбирает, а чтоб существо не стремилось к побегу, вкатывает ей от души галоперидолу. А галоперидол, как известно, походку и координацию не улучшает. И вот мадам, собираясь ночью отлить, а может и не только отлить, а может и не собираясь, а просто так получилось случайно, делает пару шагов и со всей дури падает своей головой на унитаз. Унитаз в осколки, и без того перекошенное лицо этими осколками распорото на куски. А в придачу существо оказалось настолько вертким и кусачим, притом скользким от крови и дерьма, что пока от кровопотери не ослабло, санитары спеленать не могли. И притащили мне в реанимацию — выручай, просит дежурный врач, иначе с утра его, как бы найти подходящее слово, накажут. Причем накажут жестко и в противоестественной форме.

Харю зашить дело не хитрое, пусть даже кровь с нее хлещет, как из борова, только вы, говорю, держите ее покрепче, какой тут новокаин. В дерьме испачкаться боишься? Если пациентка сдохнет — ты в своем дерьме испачкаешься и им же умоешься. Зашили, отмыли, перевязали и привязали. Снова скучно, сижу дальше, заполняю талончики. А ведь наверняка пациентка будет жаловаться, что рожа криво заштопана. Ясное дело, не косметика. Скажу, что я вообще ее не зашивал, а вызвал хирурга. Что я вообще крови боюсь, как тот новый президент в какой-то африканской стране, уже успевший заслужить кличку Крокодил, сразу после переворота обещавший народу, что мы обойдемся без крови. Правильно, зачем кровь? Сварим целиком в котле и раздадим на празднике. А мне благодарность за очередную спасенную жизнь ни к чему.