Пенелопа Фицджеральд - В открытом море

Команда голландской баржи выстроилась на палубе, и у всех моряков были такие серьезные лица, словно им предстояла важная деловая встреча, провести которую следовало безупречно; впрочем, выглядели эти бизнесмены в резиновых морских сапогах, как всегда, гармонично.

Сразу после файв-о-клок хозяин Waalhaven, подойдя к поручням, крикнул хозяину «Мориса», чтобы тот прислал за его людьми шлюпку и помог переправить их на берег. Но поскольку никакой реакции не последовало, бизнесмен из Роттердама понял, что оказался в местах, лишенных даже самых элементарных удобств, и удалился, дабы посоветоваться со своими. Затем, когда уже наступали сумерки, а прилив быстро усиливался, трое голландцев все-таки спустили на воду собственную шлюпку и приготовились плыть к причалу. Они, видимо, специально дожидались высокой воды, чтобы пройти бок о бок с другими судами и показать, как поступают цивилизованные люди. Более всего это походило на урок так называемого воскресного спорта, демонстрируемый на небольшой шлюпке. Резиновых сапог голландцы, разумеется, не сняли, но, предвкушая прогулку по городу, взяли с собой цивильную обувь, сложив ее в сумку из промасленной кожи. Наверное, боги реки, решив повеселиться, отняли у них остатки разума.

Ветер с моря, как всегда, с силой задувал прямо в широкий проход между пакгаузами, выстроившимися на суррейском берегу. Вуди, рассказывая впоследствии об элегантном отплытии голландской шлюпки, говорил, что ему очень хотелось одолжить этим безумцам свою морскую карту № 3 и тем самым дать им понять, что и на самом дальнем конце Баттерси-Рич есть по крайней мере один компетентный судовладелец. А Ричард, который в этот момент как раз возвращался с работы после утомительного дня и остановился на причале, чтобы посмотреть, как от Waalhaven отчаливает шлюпка, вспомнил, что однажды побывал на борту этой баржи, когда та заходила в Орфорднесс, и даже выпивал вместе с командой.

Стоило шлюпке миновать воздушный коридор между пакгаузами, как ветер совершенно стих, а шлюпку, потерявшую ориентир, стало сносить к трем лихтерам, стоявшим на траверзе. Затем она зацепилась мачтой за свес кормы ближайшего лихтера, и та сломалась, да с таким треском, что слышно было на обоих берегах реки, а саму шлюпку затянуло под форштевень, смяло и перевернуло, однако стальная основа ее мачты ломаться не желала, из-за чего шлюпка застряла в перевернутом положении. Люди вывалились за борт и исчезли под тяжелым металлическим днищем лихтера, поглощенные рекой. Вскоре, впрочем, всплыла та самая кожаная сумка с туфлями, а затем на поверхности воды появились и первые двое моряков и следом за ними пара чьих-то резиновых сапог почему-то кверху подошвами.

Тильда не так уж часто вспоминала тот случай, но всегда при этом испытывала искреннее огорчение. Интересно, думала она, а что случилось с остальными резиновыми сапогами? Стоит заметить, памятью Тильды управляло отнюдь не сердце – этим она сильно отличалась от Марты и Ненны, зато была избавлена от такого неудобства, как излишние эмоции.

Уиллис снова крикнул: «Эй, на судне! Тильда, ты там осторожней! Не вздумай мне оттуда кричать!» Ясное дело, он по-прежнему считает ее хрупким и нежным ребенком и, как всегда, беспокоится, как бы она не перенапрягла свой «божественный» голосок. Обе сестры обладали хорошим слухом и пели очень чисто, точно попадая в ноты, и Уиллис, который обожал музыку и всегда был оптимистично настроен относительно будущего других людей, с удовольствием лелеял мечту о том, что когда-нибудь девочки станут выступать на сцене. Они все еще могли с грехом пополам исполнить «Abends, wenn wir schlafen gehen» [23] «Вечером, когда мы спим» ( нем .). , которой их научили монахини для какого-то торжества, причем голоса у них и впрямь были ангельские, однако «ангелы» эти понятия не имели, о чем песня, и хорошо помнили лишь самую первую строчку. Куда более успешно, пожалуй, cестры исполняли «Jailhouse Rock» [24] «Тюремный рок», песня Д. Либера и М. Столлера, впервые исполненная Элвисом Пресли в одноименном кинофильме (1957). . Но вскоре Тильда освоила новые звуки – научилась, разинув рот и превратив его в большое продолговатое «о», воспроизводить на редкость неприятную имитацию боцманского свистка; эти жуткие звуки можно было услышать даже на «Лорде Джиме», когда Тильда подавала сигнал о намерении покинуть верхушку мачты, а однажды она до смерти напугала своим «свистком» отца Уотсона, который потом признавался сестрам-монахиням, что, с его точки зрения, столь кошмарные звуки способно издавать лишь механическое приспособление, а не человеческое существо. Благодаря его рассказу монахини еще более утвердились в своем мнении относительно девочек Джеймс, таких умненьких, таких музыкальных, которые, безусловно, подвергаются моральному и физическому риску, живя на этой ужасной барже, и кому-то, по всей видимости, следует очень серьезно поговорить об этом с их матерью, миссис Джеймс.