Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

Пчелы требовали постоянного присмотра, отлучаться надолго и далеко от зимовья хозяин не мог. Подготавливаясь к зиме, выкопал в земле зимник, соорудил примитивную деревянную медогонку. К концу медосбора имел первый и, как он считал сам, неплохой результат. К концу лета полосатые труженицы принесли ему около пуда меда.

В конце сентября, после первого снегопада, к нему наведались Дмитрий и Андрей, привели с собой зверового кобеля. Спешившись с лошадей, объяснили цель приезда:

— Собака-то была в хотении?

Застигнутый врасплох этим вопросом Янис вспомнил договор, развел руками:

— Простите, мужики! Кажется, была течка… месяц назад. Закрутился с пчелками, упустил время.

Те угрюмо переглянулись, почесали затылки:

— Плохо дело. У нас ведь совсем хороших собак нет, выродились, а взять неоткуда. Один Туман остался, да и он через год-два состарится. Ты уж не упусти момент в другой раз. Для такого дела Никодим разрешил тебе к нам в деревню прийти, когда ей сроки подойдут. Дорогу мы тебе укажем.

Янис от счастья хотел сознаться, что знает дорогу, есть карта, но в последний момент промолчал. Пусть думают, что не знает. Своеобразный шаг старообрядцев навстречу был явным уважением к нему. Теперь, если случится беда и потребуется помощь, он может смело прийти к ним: сами позвали! А там, глядишь, найдется повод для более частых встреч. Какими бы ни были староверы скрытными и нелюдимыми, без них ему теперь прожить было тяжело. Но и в этот раз дальше разрешения дело не сдвинулось, Дмитрий и Андрей оставались такими же холодными. Янис был человек с ветру, и этим все сказано. Они не звали его к себе в гости, таежные люди жили своей, обособленной жизнью, где нет места инакомыслящим. Недолго пообщавшись, братья уехали назад, не приняли предложения остаться на ночлег или отведать мирской пищи. У каждого свои дороги. Встретиться договорились, как всегда, после Троицы, на будущий год.

К своему удивлению, Янис смирился с тем, что проведет предстоящую зиму в одиночестве, не как в прошлые годы. У него накопилось много работы, за которой не хватало времени на раздумья. В записях в дневнике уже не прослеживались боль, тоска и обида на произошедшее и происходившее. Иногда записывая наиболее важные события, не плакал, как прежде. Просто верил, что рано или поздно все будет хорошо. В строчках больше просматривалась радость успеха, чем разочарование за бесполезно прожитое в тайге время. Строил планы на будущее: «Выгнал пуд меда! Теперь у меня есть сладкое. В свободное время делаю новый улей. На будущий год хочу разделить семью. Сентябрь 20, года 1940».

Четвертая зима была обычной: обильные снегопады, трескучие морозы, короткий световой день. Как и прежде Янис ходил на охоту, откидывал снег, топил печь, готовил еду, обрабатывал добытую пушнину. Воспоминания о родных и близких, тоска по любимой девушке уже были не такими острыми. Инга снилась ему, но уже не так часто. Он чувствовал на губах вкус ее губ, трогал руками гибкий стан, хрупкие плечики, вдыхал свежий запах волос и тела. Она что-то говорила, смеялась, звала к себе, но всякий раз ускользала.

Янис просыпался, подскакивал на нарах, готовый тут же встать на лыжи и бежать к ненаглядной подруге. Однако расстояние и причины охлаждали разум: нельзя. До каких пор должен длиться этот запрет, не знал. Все твердил себе: придет весна, растает снег, пойду в деревню, несмотря ни на что.

Пора глухариных свадеб подкралась незаметно. С первым дуновением теплого ветра облетела с веток деревьев комковатая кухта. Выделяя смолистый запах, закачались оттаявшие пихты и кедры. Под яркими лучами солнца просел снег. В первой проталине прорезался говорливый ручеек. Порхая тут и там, запищали мелкие пичуги. Распустив веерные хвосты, защелкали, зашипели, призывая самок, краснобровые глухари. Этой весной на огороде у Яниса собрались уже пять петухов.

С приходом весны прибавилось забот. Кроме промысловых, бытовых и прочих сельскохозяйственных работ, ему нужно было заниматься пчелами, а они отнимали много времени. Полосатые труженицы хорошо пережили зиму. Он понял это, когда вытаскивал улей из зимника. Негромкий, ровный, монотонный гул внутри пчелиного домика подсказывал, что пчелы живы и здоровы, ждут времени, когда их выпустят на волю.

Янис выставил рядом на пни два улья. Первый с пчелиной семьей и второй пустой. Теперь важно было не упустить момент, когда пчелы начнут роиться. Ожидая такой день, занимался огородом. Еще больше расширил площадь посевов. Посадил картошку, лук, морковь, из зерновых — пшеницу и немного овса. В случае благоприятного урожая надеялся есть белый хлеб без экономии.