Владимир Топилин - Слезы Чёрной речки

Вчера утром вышли. Верст пятьдесят будет.

— Понятно. А до Никольского?

— Около десяти, — пропел мужичок со скрипучим голосом. — Вчера не дотянули маленько, запоздали с дождем. Ночевали вон в ключе.

— Ясно. Что же, не могу боле вас задерживать. — И для полной убедительности, понизил голос: — На тропе будьте осторожны. Прошу о нашей встрече никому не говорить, мы с товарищами, — махнул головой в сторону тайги, — ловим бандитов.

— Это тех?.. — приоткрыла рот черноволосая тетка.

— Пока что не могу сказать. — И скомандовал первому мужику: — Трогай!

Тот, не мешкая, ударил ногами в бока лошади. Та живо пошла вперед. За ней потянулись остальные. Сзади, часто оборачиваясь на него, скользя ногами по грязи, засеменили женщины. В утреннем воздухе были хорошо слышны их негромкие, сочувствующие голоса:

— Смотри ж ты, Фрося, нет парням сладу и покоя… Бандитов по тайге ночами гоняют.

— Молоденький совсем, — вторила ей другая.

Караван скрылся за поворотом. Провожая его глазами, он все еще находился в напряжении. Руки дрожали, сердце билось с удвоенной силой, в ноги будто кто-то наложил мха. Сознание стонало от мыслей: если бы это были милиционеры? Сейчас бы его вели под конвоем.

Спустя некоторое время собрался с силами, обдумывая, как быть дальше. Назад идти нельзя, там погоня. Влево — он все дальше будет уходить от дома, свернуть вправо — там прииск Никольский, где он был вчера. Оказывается, весь день и ночь кружил неподалеку от него. А что если?..

Решение пришло внезапно: ехать по тропе, вслед за обозчиками, по их следам, а потом где-то перед прииском свернуть и сторону. Так легче сбить преследователей с толку. Если после него еще кто-то поедет на лошади, затопчут следы, найти его тогда будет непросто. Лишь бы никто навстречу не попался.

Янис сел на коня и неторопливо поехал вслед за ушедшим караваном, несколько раз оглянулся назад. В общей каше разбитой, грязной тропы отпечатки копыт Сивки перемешивались с другими следами лошадей. Теперь вычислить их было не то что непросто — вероятно, невозможно.

Елка бежала впереди на видимом расстоянии. Она служила предупреждающим маяком. Если бы кто-то показался, дала знать голосом или настороженным видом.

Двигались долго. Петлявшая среди деревьев тропа поднималась в пригорки, спускалась в ложки с ручейками, металась вправо и влево, обходя кочковатые, топкие болотца, выбиралась на берег небольшой, ржавой от грязи, речки: где-то там, вверху на приисках, мыли золото. Местами зажатая между деревьев, потом широкая на открытых полянах тропа походила на жидкую кашу из воды и глины, смешанную многочисленными копытами лошадей. Ноги Сивки утопали в ней по колено. Определить, кто по ней прошел несколько минут назад, было невозможно.

За очередным пригорком дорога разделилась на три тропы. Одна уходила влево, в далекий, узкий лог, вторая тянулась дальше, вверх вдоль реки, третья сворачивала вправо, под гору. Янис узнал ее. У подножия находился Никольский прииск. Вчера утром он поднимался на хребет, преследуемый погоней.

Поехал по правой тропе, в объезд, добрался до небольшого, петлявшего среди густых зарослей тальника, чистого, прозрачного ручья: старатели ездят сюда за водой. Тут же, неподалеку на пеньке, лежало перевернутое ведро.

Направил Сивку в ручей, поехал по нему вверх. Быстрое после вчерашнего дождя течение тут же смыло следы коня. Так ему удалось сбить милиционеров с толку.

Проехав ключ до истоков, свернул влево. Поднялся на гору, нашел открытое место. С высоты птичьего полета хорошо видно прииск, маленькие домики, крошечные фигурки работавших людей. Там кипела обычная работа.

Янис не задерживался в чужом краю, поехал прочь от опасного места. В тот же день нашел свои следы, когда приехал сюда позавчера, направил по ним Сивку. Полностью доверившись ему, опустил уздечку. Несколько раз останавливался, слушал, нет ли погони. Не дожидаясь вечера, после обеда нашел в глухом урмане укромное место с большой поляной посередине, где росла густая, сочная трава. Остановился на отдых. Привязал коня на длинную веревку. Не разжигая костра, поужинал холодной пищей, покормил собаку, потом лег под разлапистую ель, настороженно уснул.

Проспал юноша до утра. Проснулся, когда ласковое солнце ослепило через веки глаза. Вскочил, озираясь по сторонам. Рядом, потягиваясь, виляла хвостом Елка. Встряхивая головой, отгонял злобную мошку Сивка. Все мирно. Теперь их точно никто не догонит.