Владимир Максимов - Живая душа

Особенно старался в преследовании Муси матрос Кухтыль. Он был небольшого роста, с кругло выпирающим животом и крупной округлой головой с коротким детским чубчиком. Так что в целом он действительно напоминал большой кухтыль, прикрепляемый к рыболовным сетям в виде поплавка. Матрос явно хотел понравиться Екатерине, хотя был короче её на целую голову. Тем не менее их частенько можно было видеть вдвоём и слышать ненароком, проходя мимо, как он самозабвенно рассказывает уборщице о своём родном городе Калуге, где в пригородном посёлке у него с матерью есть свой дом и корова.

Общая неприязнь к Мусе, казалось, коснулась даже Зины, хотя она и старалась, чувствуя себя виноватой, спешно замывать со стиральным порошком метки.

Таким образом, из царственной особы Муся быстро превратилась в презираемую всеми потаскушку. И, с одной стороны, её было жаль – она ведь была не виновата в том, что так могуче властвовала над ней природа, а, с другой стороны, пожалуй, уже все понимали, что дальше так продолжаться не может и надо что-то делать.

Для решения этого вопроса и собрались как-то в кают-компании капитан, его старший помощник, фельдшер и начальник рейса, являющийся инициатором данного собрания.

В начале ноября судно должно было зайти в бухту Русскую на Камчатке для пополнения запасов пресной воды. Вот там и решили попытаться добыть Мусе жениха.

По словам капитана, который уже не раз бывал в этой узенькой, причудливо изогнутой, словно ятаган среди скал, бухте можно встретить другие суда, также пополняющие запасы пресной воды.

– Может быть, на каком-то из них окажется лишний кот, – вслух размышлял кэп. – На худой конец, спросим у погранцов. Там ведь пограничная застава, – информировал он Николюка, который в этих местах раньше не бывал. – Да ещё на метеостанции семья живёт…

– А может быть, отдать её тем же пограничникам? – посоветовался с присутствующими Николюк. – Просто так ведь не оставишь на берегу помирать. Живое существо…

– Не знаю. Вы начальник рейса – вам решать, – с раздражением ответил капитан. Как будто речь шла о том, чтобы пограничникам передать не Мусю, а Зину.

– А с другой стороны, – продолжил Николюк, – если добудем кота, она ведь гадить где попало перестанет. И пусть себе размножаются. А после рейса у Зинаиды Васильевны пусть голова болит, куда ей своё, то есть Мусино, потомство пристраивать, – весело подмигнул он капитану, будто только что решил нелёгкую задачу.

В Русской была уже настоящая зима. Скалы, окружающие бухту, повсюду, где это было возможно, были покрыты снегом. Пушистый снег лежал блистающей, до рези в глазах, периной в узких расщелинах и в широких распадках, полого уходящих вверх по склону. На светло-серой спокойной глади воды, недалеко от входа в бухту, на якоре стояло огромное судно «Волчанск». Проходя рядом с ним, из-за узости бухты, мы задирали головы вверх, на его чёрный борт, пожалуй, превышающий по высоте стену четырёхэтажного дома. Рядом с этой громадой, у его кормы, копошился небольшой, юркий, серого цвета, рыболовный сейнер, спрятавшийся за корпус судна, чтобы пропустить нас в глубь бухты.

– Рыбу пришли сдавать, – прокомментировал метеоролог, измеряющий на палубе какой-то быстро крутящейся вертушкой скорость ветра. – Эти сухогрузы, – кивнул он на чёрную стену борта, вдоль которого мы проходили, – настоящие рыбозаводы. Причём работают там в основном женщины. На каждого, даже такого завалящего, как наш Кухтыль, мужичонку, наверное, штук по десять, не меньше, приходится. Хоть гарем заводи! – мечтательно закончил метеоролог, записывая показания ручного прибора в тетрадку.

В середине бухты, очень похожей на норвежский фьорд, рядом с берегом была чуть притоплена выкрашенная в серый цвет баржа, к которой и швартовались суда, набирающие воду из горного источника, вольно стекающего со скал в специальные ёмкости, установленные на ней. Надводная часть бортов и палуба баржи были испещрены надписями, сделанными красной, чёрной и белой красками – то есть теми, что используются на судах. Надписи были сделаны в разные годы. И чего здесь только не было! «В Сингапуре мы бывали…», «Нас в Австралии видали…», «Гоша из Корсакова, Сахалин, первый рейс…», «Тысяча миль за кормой, скоро вернёмся домой…». И так далее и тому подобное. По названиям различных экзотических портов и мест приписки судов можно было бы изучить географию земного шара. И пока матросы протягивали шланги для закачки воды в танки нашего судна, я с интересом читал эти меты времени. Нашёл там и такую, сделанную в прошлом году: «Дуся с “Волчанска”, я тебя не забуду. Юрий Горобец с “Капитана Чернова”, порт приписки Владивосток…»