Александр Снегирев - Призрачная дорога

Услышав всё это от маленькой девочки, я посмотрел на остальных, но никакого удивления на лицах не заметил. Напротив, Кисонька, плотник, дочь, Цыпочка и богиня выражали всеобщее согласие: нехорошо бегать голышом, а потом попрекать самых маленьких за какое-то там боа.

– Просто девочке стало скучно и она заглянула в твой шкаф, – Кисонька тронула меня за рукав. – Что это за костюм?

– Семейный винтаж.

– Нам пора, – сказали старухи.

– Не пора! – завопила сиротка. – Не пора! Не пора!

– Уже вечер. – Родная бабка повернулась к окну и охнула.

– Вам плохо? – подбежала к ней Кисонька.

– В спине стрельнуло.

Старуха сидела, наполовину развернувшись, и не могла принять прежнее положение.

Она напоминала заклинивший руль.

– Ой, не могу, – сказала она тревожно. – Ой, что делать?

Сиротка перестала вопить и посмотрела на бабушку испуганно.

– Где болит? – заботливо спросила бабка-блогер.

– Везде, – разъяснила старуха.

Я подошёл к ней и положил руки на её плечи.

Тело, сковавшее само себя.

– Я могу вам помочь, хотите?

– Не знаю, лучше я к врачу, ой! – Старуха попыталась встать, но не смогла.

Боится попросить меня о помощи, чтобы не быть обязанной.

Прощупываю её позвоночник.

Кисонька говорит, у меня чудодейственные руки.

Так часто говорит, что я поверил.

Ощупывая старуху, я стал лучше понимать её.

Каждое моё прикосновение к костлявому телу создавало её заново.

По крайней мере, для меня.

Вместо отстранённой, ищущей выгоду бабки возникала новая, вызывающая понимание и сочувствие.

И всё-таки нечто тёмное и неясное оставалось в ней.

Нечто инородное.

Она и сама знает это, отсюда её страсть к удалениям частей самой себя.

Я мну старуху всё сильнее, она кряхтит и охает, голос её делается каким-то чужим, крикливым, попугайным.

Мои ладони работают так, будто под пальцами замороженное тесто, я вспотел, и тут залаяла собака.

Она уже некоторое время пристально вглядывалась в пустоту над нами. Я стал волноваться, не свихнулась ли.

Когда собака залаяла, Цыпочка с дочерью воскликнули: «Смотрите!»

В воздухе проявились смутные очертания.

С каждым моим движением очертания делаются отчётливее.

И скоро окончательно проясняются – над старухой нависает демон.

Демона можно рассмотреть во всех подробностях. Он застенчиво улыбается, по всему видно, что устроился этот гад обстоятельно и сниматься с насиженного места не планирует.

Кисонька зажигает свечу, фитиль трещит, распространяя запах тропических фруктов.

Демон смеживает веки и кокетливо стонет, словно пожилой гомосексуалист, удостоившийся ласки волнительного эфеба. Я игнорирую такое издевательское поведение паразита, продолжая массировать плечевой пояс старухи.

Иронии хватает демону ненадолго, он хмурится и тявкает.

Сиротка, прижавшись к Кисоньке, комкает боа.

Старуха повизгивает, демон дёргается. Происходящее ему явно не по вкусу.

Он подносит свой хвост прямо к моему носу и принимается щекотаться.

Я чихаю раз, другой, отнимаю руки от старухи, чтобы почесаться.

Демон радуется, но не тут-то было. Помощь неожиданно приходит от богини.

Она хорошенько затягивается сигаретой и выдыхает демону прямо в рыло.

Демон кашляет, давится слюной и гнусно рыгает в ответ.

– Что это за херня?! Откуда взялась эта херня? – лает демон и тут же возражает сам себе:

– Это не херня. Это история любви украинской беженки и бедного таджикского паренька.

– Какая-то сусальная пошлость! Чтобы жирные тётки обрыдались! Закатают в полиэтилен, запретят детям! – каркает демон и немедленно спрашивает у самого себя плаксивым голосом:

– Я потеряю покупателей? Лицемеры, упыри!

Гнусный пародист!

Я так сжимаю тело старухи, что демон хрипит.

– Хуй вам! – визжит он.

Сиротка подпрыгивает от восторга, Кисонька закрывает ей уши.

– Можно я выложу это в сториз? – спрашивает Цыпочка.

– Выкладывай, – разрешаю я, обрадовавшись, что она оценила мой подвиг.

Цыпочка селфится на фоне происходящего.

Собрав последние силы, демон надувается, разрастается, точно использованный гигиенический тампон, и орет:

– Кто я – таракан с писькой или гражданин Российской Федерации?!

Я переутомился.

Не может такое происходить на самом деле.

Рожа терзающей старуху твари что-то напоминает.

Рожа демона оказывается не гнусным рылом, а моим собственным, привлекательным, как мне кажется, лицом. Демон не просто выкрикивает моим голосом мои же слова, но и выглядит как я.