Тамара Лисицкая - Идиотки

— Ну, может где-то и есть. У меня нет. Только три моих собственных сигареты, у брата стащила. «Ява». Будете «Яву»?

— А мне только «Беломор» нужен…

Ирочка пожала плечами: дурак какой-то. Но веселый.

— Я в «Беломоре» не разбираюсь, я только хорошие сигареты курю.

— А откуда вы знаете, что хорошее, а что нет?

Ирочка улыбнулась. Он хочет поболтать? Чудесно. Здесь сегодня так холодно, так скучно!

— То, что мне нравится, то хорошее. А что не нравится, то плохое.

— Резонно! — человек уважительно крякнул. — Меня зовут Варфоломеем. А вас?

— Варфоломеем? — Ирочка засмеялась, показав красивые зубки. — Да ну! Не может быть!

— Точно вам говорю! Варфоломеем! А вас?

— А меня… Марианной!

— Что вы делаете вечером, Марианна?

— Не знаю. Смотрю телевизор.

— Тогда я приглашаю вас на праздник!

— На какой еще праздник?

— На праздник свободных художников. Вы когда-нибудь продавали картины на проспекте Ленина?

— Нет, на проспекте еще не продавала!

— Так я зайду за вами?

— Валяйте.

Лена с Андреем гуляли по проспекту. Встретились у Главпочтамта, потом двинулись в сторону ГУМа. Просто так. Никакой цели, обычная прогулка товарищей, братьев по разуму.

— Как твоя кошка?

— Спасибо, нормально.

— Она меня так встретила, будто я собака.

Лена улыбалась. Она бы и без его шуток улыбалась. Ей было хорошо до чертиков, просто невозможно хорошо, и скрыть эту радость она не умела. И не знала, что надо скрывать. Иногда.

— Что нового на телевидении? Как твоя новая программа?

— Да так…

— Не хочешь говорить?

— Просто боюсь, что тебе будет неинтересно.

— Мне очень интересно! Правда!

— Ну… Мне назначили редактора.

— В каком смысле?

— Просто. Познакомили с дядечкой, который должен будет отвечать за мою программу. А он такой… важный, умный… С трубкой… Я по сравнению с ним такая идиотка…

— Ну-ну, и что?

Лена аккуратно подсмотрела за Андреем. Он что, действительно так озабочен ее судьбой, так интересуется ее творчеством?

Андрей двигался крупным шагом, лицо его было сосредоточено, брови сдвинуты — озабочен по полной программе!

— И он сказал мне, что нужно искать истину. «Каждому — по вере его»! Вот.

— Что каждому по вере? В каком смысле?

— Ну, задал тему программе.

— И что? Ты будешь вот эту тему развивать?

— Да, — вздохнула Лена. Она и до этого понимала всю абсурдность своего существования в контексте телевидения. Но сейчас, после встречи с Высшим Редакторским Разумом, усомнилась в смысле своего существования вообще. КАК ЭТО МОЖНО РАСКРЫТЬ?

Андрей кусал губу. Абсолютно очевидно: у него не было подсказки, помощи оказать он не мог.

— Как ты думаешь, что он хотел этим сказать? — спросила Лена. На всякий случай.

— Ну-у-у…

Понятно.

Дошли до железнодорожных касс, до магазинчика с пирожными, со столиками, всегда готовыми поддержать усталого путника своей серенькой пластиковой спиной с нежными полумесяцами пролитого кофе. Внутри чудесно, без очередей и необходимости толкать локтями жующего рядом. Лена смотрела на Андрея. Он, умница такая, сразу метнулся к прилавку, начал действовать. Осторожно принял граненые стаканы — двумя пальцами, остальные красиво растопырены, мужественно, если так вообще можно говорить о пальцах, несущих кофе. Почему он выбрал ее, Лену? Где здесь смысл? Как можно сравнить рыжую поганку Лену с великолепной Ирочкой?

Андрей поставил стаканы на стол, орлиным взором следя при этом за тем, чтобы никто не стырил пирожные на прилавке.

С другой стороны, она, Лена, тоже обладает парочкой ценных качеств. Она неглупая, например, читающая. Может поговорить на разные темы, если понадобится. Вот, пожалуй, и вся ценность.

Андрей принес пирожные, заботливо укутанные в твердую, серую бумагу, типичную магазинную бумагу, непригодную для употребления в любом другом жанре.

— Слушай, — он улыбнулся. — Тут у меня проблема. Дай рубль, а?

Лена с готовностью поделилась. Никаких проблем! Конечно!

Потом он жевал, задумчиво глядя в окно на проезжающие машины.

— А ты можешь познакомить меня с кем-нибудь на телевидении?

— Могу, наверное. А с кем?

— Ну, с кем-нибудь, кто мог бы меня снимать… Я ведь актер. Если я не буду сниматься, то могу потерять квалификацию, понимаешь? Актер обязан сниматься!

— Понимаю.

— Поможешь?

— Да, конечно. Только… Нет, конечно. Конечно, помогу.

Лена слабо представляла, как она может помочь, кому и что она может сказать, но вдруг поняла, что потеряет Андрея, если не скажет ему сейчас этого «да». Улыбка и свет, пролившийся из синих Андреевых глаз, были подтверждением ее прозрения — он ждет этой помощи так, как не ждал, может быть, еще ничего на свете. Разве можно сказать ему «нет»?