Тамара Лисицкая - Идиотки

Роза Наумовна плакала, отвернувшись к окну.

Рома стоял рядом и с ужасом, приоткрыв рот, следил за движениями карающей руки.

А за окном валил снег. Прямо на королевский трон.

Живот Капитолины Михайловны раздуло, она ходила гусыней, молчала, стараясь обойтись без демонстрации испорченных зубов. Время от времени задумчиво роняла спицы с вязаньем или черпак, полный постных щей, и жалобно просила:

— Ну, хотя б сейчас мальчика!

Отец бывал дома мало, быстро исчезал, стараясь не иметь контактов. Наташа привыкла к жизни в таком режиме.

Анжелика и Элеонора целиком и полностью повисли на старшей сестре. Она отводила их в школу и сад, забирала оттуда, беспощадно гоняла по учебнику, строго спрашивала домашнее задание.

Сегодня заканчивалась зима, и сегодня Ирочка отмечала свое шестнадцатилетие. Даже представить трудно. Шестнадцать лет!

— А она будет в каком платье? — волновалась Анжелика. — В том, в котором приходила на 23 февраля?

— Не знаю. У нее платьев много.

— Когда я вырасту, у меня тоже будет много платьев.

— Конечно, — улыбнулась Наташа. — У тебя будет сто платьев.

— А у меня? — огорчилась Элеонора.

— И у тебя сто.

Успокоенные такой перспективой, девчонки занялись делом. Наташе было решено подарить браслет из бисера. Поиск и ковыряние в маминых банках-коробочках даром не прошли, и теперь на столе горкой лежал, посверкивал разнокалиберный бисер, пуговки, бусинки и другая галантерейная чепуха.

— А что ей еще подарят?

— Не знаю. Увижу — расскажу.

— А что ей Лена подарит?

— Не знаю.

— А почему Лена толстая?

— Ну… У нее папа был толстый, она не виновата.

— А наш папа толстый?

— Наш папа трудоголик.

— А это как?

Наташа разделила бисер на три кучки, заправила нитки в иголки.

— Ну, вы будете работать или только болтать?

Хмурилась и следила из-под челки за тем, как две любимые козявки, сверкая глазенками, коряво ловят бисер острием иголки. Сердце Наташи переполнялось нежностью. Она сдерживала себя, она заставляла себя не вскочить и не зацеловать эту косолапую мелочь до смерти.

Потом проверила у них знание телефонов 02, 03 и умение обращаться с газом. Проконтролировала, закрыли ли за ней дверь, внимательно прослушала звук ключа. Потом махали друг другу: Наташа — с улицы, сестры — из окна, расплюснув носы о стекло.

Ну, и легким галопом в гости! Времени — полторы минуты!

Прямо у Ирочкиного подъезда она столкнулась с одноклассником Яковлевым. Витей Яковлевым.

— Петрова?

— Ну.

— Ты на день рождения?

— А тебе что?

— А я тоже.

— Иди, мне-то что!

— Я не помню адрес.

— Да все ты помнишь! — Наташа прошла вперед, открыла тяжелую дверь подъезда. И почувствовала, как за спиной эту дверь перехватили, держат, дают возможность спокойно войти.

Почему-то захотелось за это Яковлева хорошенько треснуть по шее.

Вечно ползает следом, идиот! Вечно лыбится, заглядывает в глаза! Что ему надо, а?

— О! Вы вдвоем! — пропела Ирочка, роскошная, как картинка из «Моды». — И не опоздали! Проходите!

Злясь на Яковлева до кипения, Наташа разулась, отряхнула носки от домашнего мусора — ступать на Сидоровские чистые ковры всегда было очень трудно. Яковлев тоже сбросил сапоги и сейчас стоял у всех на виду в шерстяных деревенских носочках с елочками. Выглядело дико. Как минимум.

— Ну, проходите, сейчас гости соберутся и начнем!

Прошли в зал, богато декорированный хрусталем, картонными копиями Шишкина и едой, полагающейся по случаю дня рождения.

— А я тебя видел вчера вечером на остановке, — сообщил Яковлев.

Наташа решила игнорировать идиота.

— Ты ждала тридцатку, а потом села и поехала!

Очень мощное наблюдение.

— Да… А тут красиво!

Тут не красиво. Тут обеспеченно.

— У Иры родители, наверное, ученые?

Ха-ха!

— А у меня папа военный. А мама — логопед. Врач такой. Лечит людей, которые буквы не выговаривают. Я в детстве «р» не выговаривал, так мама меня каждый вечер заставляла тренироваться!

Соловьем залился звонок. У Сидоровых был не звонок, а чудо техники. Он пел разными голосами — то птицей, то кошкой. Соседи приходили слушать семьями.

Вошла Лена, растерянная, но одухотворенная.

— Сказали, чтобы я сама телепрограмму придумала, — сообщила с порога.

— А про что?

— Про что угодно.

— Классно!

— Да ну, ты что! Я уже второй день даже во сне думаю, но пока ничего!

Из комнаты ей помахал Яковлев.