Тамара Лисицкая - Идиотки

— Буду, — сказала Наташа.

И дамы охнули. Чего-чего? Будет?

Наташа подошла, взяла из чьей-то руки стаканчик со слабым следом губной помады и опрокинула в себя то, что там плескалось.

Дамы напряженно молчали.

Они даже не успели предложить по второй. Наташа отошла, зависла над своими цветами.

— Слышь? Выпила!

— Ага! Даже не поморщилась!

— Случилось чего?

— А чего у нее может случиться? Просто выпить захотела!

— Зырь, шатается!

— Да не! Танцует!

— Че ты, блин? С чего это ей танцевать?

— Ну, говорю тебе танцует!

Наташа действительно танцевала, дергалась в такт какой-то внутренней музыке, взмахивала руками, изгибалась. Средь бела дня, в слоеных одежках и среди цветов это выглядело очень странно. Даже болезненно. Во всяком случае, дамы-коллеги помозговали и решили Натахе больше не наливать.

— Ира?

— Ну…

— Это Наташа.

— Ну, узнала…

— Леонид у тебя?

— …И что?

— У тебя?

— Ну, у меня…

— А как так получилось, Ира?

— Что «так получилось»?

— Что он остался?

— Вот, блин… А почему он не должен был оставаться? У тебя с ним любовь?

— А у тебя?

— У меня с ним секс!

Трубка замолчала. Ирочка на секунду пожалела, что не сдержалась. Можно ведь было как-то мягче… А можно было вообще не говорить… Глупости! С какой стати скрывать то, что все равно станет очевидным? Вполне вероятно, что они с Леонидом еще пересекутся пару раз и тогда, возможно, снова займутся сексом, так что все равно все будут знать…

Наташа повесила трубку.

— Ну и дура! — сказала Ирочка телефону и выбралась из туалета.

Дура Наташка! Полная дура! Надо же быть такой кобылой? Ни себе, ни людям! Да если бы она сказала, что этот мужик ей нужен, разве Ирочка стала бы покушаться? Но даже если бы и покусилась… Леонид — человек взрослый, понимает, что делает! Если бы Наташка была ему минимально дорога, он бы вчера не купился на Ирочкину провокацию…

А вчера она просто сказала ему, впустив в коридор:

— Я не знаю, о чем вы договаривались с Наташкой, но она ушла. А я здесь. И я собираюсь заняться с вами сексом.

Потом были полчаса каких-то изощренных, замысловатых текстов, долгих взглядов, попыток отшутиться или объясниться, и вдруг все разом завершилось в спальне.

И вот сейчас этот человек, улыбчивый, словоохотливый, по сути очень малознакомый, лежит в ее постели и выглядит вполне уверенным в завтрашнем дне.

— Собирайся! — сказала Ирочка.

— Куда?

— Домой!

— А если бы я предложил тебе себя в помощники по хозяйству? Оставь меня! Я прекрасно готовлю и мою посуду.

Вот идиот!

— В любое время может вернуться мой муж! Собирайся!

По лицу Леонида промчалась тень. Ирочка даже поморщилась — можно подумать, он не знал, что у нее есть муж! Сам ведь когда-то в больнице у переломанной Наташки «отзеркаливал» его!

— Да, конечно!

Он встал, начал шарить вокруг, искал одежду. Ирочка не любила этот момент взаимоотношений. Ей хотелось, чтобы она засыпала, потом просыпалась, а кавалера уже не было. И никаких его следов не было. Никаких запахов, волосинок, пятен, вмятин на белье. Но так почему-то никогда не получалось.

Снова зазвонил телефон. Ирочка встрепенулась, гордо выдвинула вперед подбородок, сказала в трубку:

— Наташка?

И вышла.

А Леонид остался, опустил руку вниз, начал исследовать пол, а второй рукой по-прежнему придерживал на себе одеяло. Одежда никак не находилось, пришлось наклониться, повиснуть вниз головой, увидеть все то, что было горками навалено под Ирочкиной кроватью.

Там был всякий мусор.

И у Леонида в голове тоже был мусор. Было тягуче-тревожно и как-то слегка грязновато в его голове… И он все пытался понять, совершил он ошибку, оставшись здесь, или нет…

А потом Леонид услышал звук. То ли хрип звериный, то ли ветра вой. Звук был такой нереальный, что ждать повторения он не стал. Как был в одеяле, так и рванул.

Ирочка сидела на табуретке, низко голову наклоня. Трубка валялась рядом. Было такое ощущение, что Ирочку только что убили и вот-вот из ее разверстого рта хлынет кровища.

— Ира?

Она булькнула что-то, качнула вялой головой.

— Что случилось, Ира?

— А-аа…

— Пожалуйста, скажи, что случилось!

Ирочка завыла, глядя в пол безумными глазами. Потом пятерней с размаху ударила свое лицо и дожала кожу ногтями.

— Что случилось?? Ира??

— Они разбились…

— Господи… Кто разбился?

— Ромка… Рома… Они… насмерть… ночью… Из Москвы…