Алан Гратц - Беженец

Alan Gratz

Refugee

Copyright © 2017 by Alan Gratz.

Jacket art © 2017 Hitandrun

© OOO «Клевер-Медиа-Групп», 2019

Такие книги читают. Их обсуждают. Про них спорят.

Если увлекательные истории, а есть важные романы. Беженец – и то, и другое

Бац! Бух!

Йозеф Ландау подскочил и сел на кровати. Сердце бешено колотилось. Раздался звук, будто кто-то выбил входную дверь. Или ему это приснилось?

Вокруг было темно. Йозеф внимательно прислушался. Он еще не привык к звукам этой новой, совсем маленькой квартиры, в которую пришлось перебраться его семье. Прежнее жилье теперь было им не по карману. Особенно с тех пор, как нацисты объяснили отцу Йозефа, что ему как еврею больше не позволено заниматься адвокатской практикой.

Рут, младшая сестра Йозефа, по-прежнему спала на другом конце комнаты. Йозеф попытался расслабиться. Может, это всего лишь кошмарный сон.

Что-то во тьме, за дверью, пошевелилось. До Йозефа донеслись надсадное кряхтенье и шарканье.

«В доме чужие?»

Йозеф снова лег, но глаз не закрыл. В соседней комнате раздался оглушительный грохот.

Проснувшаяся Рут, которой шел шестой год, пронзительно закричала от охватившего ее слепого ужаса.

– Мама! – позвал Йозеф. – Папа!

Огромные тени ворвались в комнату. Воздух вокруг них, казалось, потрескивал, как статические разряды в радиоприемнике. Йозеф попытался спрятаться в углу кровати, но темные руки потянулись к нему, схватили. Он завопил громче сестры, заглушив ее крики, и в панике пытался отбиться ногами, пока одна из теней не поймала его за щиколотку и не потащила по кровати, лицом вниз. Йозеф цеплялся за простыни, но силы были неравны. Йозеф так испугался, что обмочился; и жаркая влага наполнила пижамные штанишки.

– Нет! – вопил Йозеф. – Нет!

Тень швырнула его на пол, другая подняла Рут за волосы и отвесила оплеуху.

– Молчать! – завопила тень и бросила Рут на пол рядом с братом.

Напуганная девочка смолкла, но ненадолго, после чего взвыла еще громче.

– Тише, Рут, тише, – умолял Йозеф и, взяв сестру на руки, обнял, пытаясь защитить. – Не кричи, малышка.

Дети скорчились на полу, с испугом наблюдая, как тени подняли кроватку Рут и бросили в стену. Бах! Обломки разлетелись по полу. Тени сорвали картины, вытащили из бюро ящички и разбросали одежду, разбили абажуры и электролампочки.

Рут и Йозеф вцепились друг в друга, насмерть перепуганные, с мокрыми от слез лицами. Тени снова схватили детей и поволокли в гостиную, где швырнули их на пол и включили люстру.

Когда глаза Йозефа привыкли к свету, он насчитал семерых незнакомцев, вторгшихся в его дом. На некоторых была гражданская одежда: белые рубашки с закатанными рукавами, серые слаксы, коричневые шерстяные кепи, кожаные рабочие ботинки. Другие же носили коричневые рубашки и нарукавные повязки с красной свастикой. Это были Sturmabteilung , штурмовики Адольфа Гитлера.

Мать и отец Йозефа тоже лежали на полу, у ног коричневорубашечников.

– Йозеф! Рут! – вскрикнула мама, увидев их. Она бросилась к детям, но стоящий рядом нацист схватил ее за ночную рубашку и оттащил.

– Аарон Ландау! – сказал отцу один из коричневорубашечников. – Ты продолжаешь заниматься адвокатской практикой, несмотря на то что евреям запрещено это делать, согласно Закону о восстановлении профессиональной гражданской службы от 1933 года. За это преступление против германского народа тебя отправят в концлагерь.

Йозеф в панике уставился на отца.

– Это недоразумение, – попытался оправдаться папа. – Если только вы дадите мне возможность объясниться…

Коричневорубашечник, проигнорировав отца, кивнул. Двое нацистов подняли отца за шиворот и потащили к двери.

– Нет! – закричал Йозеф.

Он понимал, что должен сделать что-то. Он вскочил, вцепился в руку одного из тех, кто тащил отца, и попытался его оттолкнуть. Йозефа тут же схватили двое и держали, пока он вырывался.

Старший нацист рассмеялся.

– Смотрите на этого! – воскликнул он, показывая на мокрое пятно на штанишках Йозефа. – Мальчишка обоссался!

Нацисты дружно расхохотались. Лицо Йозефа загорелось от стыда. Он стал вырываться с новой силой:

– Скоро я стану мужчиной! Через шесть месяцев и одиннадцать дней!

Нацисты снова зашлись хохотом.

– Шесть месяцев и одиннадцать дней! – повторил за ним коричневорубашечник. – Можно подумать, он умеет считать!