Макс Фрай - Полный НяпиZдинг [сборник, litres]

Разобраться во всем этом гораздо трудней, чем кажется.

Вот, предположим, водопроводчик пришел в гости к приятелю и внезапно сам, без просьб и посулов, рванул чинить капающий кран в приятельской ванной, потому что того требует его внутреннее чувство гармонии (он и слов-то таких возможно не знает), потому что ему сладок момент устранения неполадки, и бросаясь чинить кран, наш водопроводчик рвется к этой тайной сладости исправления поломанного, а вовсе не к бутылке, которую возможно поставит ему приятель (поставит или нет, значения не имеет, потому что изначально причина действия не она). Так вот, этот водопроводчик занят служением духу, хотя ему самому в голову такая дурость ни за что не придет.

Гонорар вообще ничего не меняет – при условии, что первым импульсом, началом действия не был расчет на него. А если расчет был, последующее отсутствие гонорара тоже не превращает действие в бескорыстное задним числом.

А, скажем, поэт, который при сочинении стишка держит в голове формат определенного издания или даже просто вкус важного для него эксперта, и пишет с учетом известных ему требований, ради похвалы и признания в группе из, предположим, всего пяти человек, изводит себя служением материи, хотя о деньгах и прочих благах, мы понимаем, речь не идет. Это неважно. Важно, что поэтом руководит расчет, точка.

Видите, как все сложно?

А на самом деле оно еще сложнее. Хотя настолько просто, что дальше некуда уже.

Сытостьи более-менее убедительная иллюзия ее стабильности даются человеку не за какие-то там заслуги и не в качестве лукавого адского пряника, за который придется Страшно-Ужасно-Платить. А просто как условия новой задачи. Что ты будешь делать со своим избытком, дружок? На что его употребишь?

Для современного условно сытого условно цивилизованного человека сострадание (в любой из множества существующих форм, кому чего ближе, умозрительное, теоретическое тоже, в общем, засчитывается, потому что оно – первый шаг и всяко лучше, чем ничего) к другому – не книжная добродетель, придуманная условными попами и их подпевалами, а норма. Довольно новая, надо сказать, норма. Еще, мне кажется, мало кто научился воспринимать способность к состраданию именно как норму, а не как добродетель.

Не соответствовать этой норме не то чтобы «нехорошо», «некрасиво», а просто опасно. Потому что когда большинство сытых не используют новые обстоятельства по назначению, сытость признается преждевременной, и новая задача сменяется старой, уже хорошо знакомой: «Сколько чужих голов ты успеешь откусить, продвигаясь к кормушке, прежде, чем откусят твою».

Мало что может быть скучней, чем эта игра, как на мой вкус. Развитому сознанию там вообще втиснуться некуда, кроме нескольких, совсем уж тараканьих щелей. И на таких условиях, что проще умереть, не растягивая удовольствие.

Такой квест

Люди обычно переоценивают значимость (на этом месте можно поставить точку, но я все-таки не стану) своих ошибок, всех этих так называемых грехов и грешков, как будто действительно кто-то строгий (вероятно, весь в чорном) сидит и подсчитывает эти наши бессмысленные делишки, записывает в тетрадку, отправляет в адские кладовые предзаказ на возмездие справедливое обыкновенное – сто восемьдесят, предположим, штук.

На самом деле кому это вообще интересно. Было бы что подсчитывать. Какой спрос с контуженного, себя не помнящего, бредущего в полной темноте и время от времени с грохотом опрокидывающего расставленные там предметы – падают ящики, шатаются стеллажи, бьются расставленные на них хрустальные вазы, каждая ценой в один смертный грех. Ну и грабли, грабли, конечно. Куда без них.

Сколько ящиков ты уронил, сколько стекла перебил, сколько шуму наделал, пробираясь во тьме, не волнует никого, кроме таких же контуженных полуслепцов, по трагической случайности бредущих в той же тьме, в то же примерно время, так что некоторые тяжелые предметы могут упасть им на головы, а некоторые обрушенные ими стены – похоронить под собой нас. Но это вовсе не повод звать строгого в чорном с тетрадкой, да и нет его – любителя такой ерунды.

Важно в этой истории только одно: удастся ли бредущему во тьме хотя бы отчасти прочухаться и включить как минимум голову, хотя задача максимум, конечно, включить фонарь, по умолчанию встроенный в каждую человеческую конструкцию, но обычно в каком-нибудь хитром месте, сразу и не поймешь, где он у тебя спрятан, но надо стараться, потому что упражнение, которое мы все тут выполняем, этот нелепый этап большой игры называется «найди свой фонарь», а вовсе не «не наступи на грабли», как почему-то принято думать. Грабли – можно. Без фонаря – никакого смысла. На этом этапе надо искать фонарь.