Макс Фрай - Полный НяпиZдинг [сборник, litres]

Этот эпизод показался мне страшным потому, что он был узнаваемым. Мне, во-первых, абсолютно понятно, как происходят такие штуки. А во-вторых, ослепительно ясно, что именно это произошло когда-то и со мной. Только ума, воли и опыта не хватило проснуться домой.

И с тех пор живу здесь, как в капкане.

(Я, конечно, не утверждаю, будто все так и есть. Еще чего не хватало.)

Самодостаточность детства

Речь о шаманской самодостаточности, в той или иной мере присущей всем детям; конечно же, именно эта область обычно окружена провалами в памяти, у кого хотя бы отчасти нет, тому очень повезло.

Посторонние лица (в первую очередь, взрослые, но не только они) нужны ребенку для выживания в т.н. «реальном», т.е., материальном мире, но совершенно не нужны для выхода в магическое пространство, напротив, именно здесь посторонние очень мешают, чтобы началось что-то интересное, настоящее, они должны отвернуться, не заходить в наш подвал, уйти на весь день, лечь спать.

Коллеги-подельники, разделяющие с нами магическое пространство, конечно, могут быть, но они не обязательны. С ними в магическом пространстве веселее (и обычно не так страшно) но в общем можно обойтись и без них.

Священная шаманская самодостаточность детства заканчивается, когда магическое пространство перестает быть ценностью номер один. И ценностью номер один становится так называемый «реальный мир», в рамках которого, мы, конечно же, зависим от посторонних. Прежде всего, от их любви, но не только. Там целый набор, мы все знаем, о чем речь, будем честны.

Самолетстартовал минут на 50 позже, чем положено по расписанию. Пока стояли в ожидании вылета, в салоне время от времени мигали лампочки. Гасли, потом опять загорались. Сидевшие впереди бабушки обсуждали происходящее: «Ну все, сломался самолет! Надо отсюда бежать!», «Да ладно, бежать, сами уже пожили, а вот детей надо спасать. Может быть, через окна?», «Смотри, смотри, стюардессы больше не ходят! Наверное, нас тут бросили, а сами спаслись!»

Интересно, что после того, как мы наконец взлетели, бабушки совершенно успокоились и панику больше не сеяли. И тут до меня дошло, что происходящее просто не совпадало с их предыдущим благополучным опытом. Наверное, летают редко, и самолет еще ни разу вот так не задерживал вылет. А после взлета все стало, как уже было, и бабушки расслабились.

Это на самом деле не столько смешно, сколько поучительно, мы же все, как эти бабушки склонны если не паниковать, то сильно напрягаться, когда происходящее выходит за рамки нашего опыта. Оно еще не «плохое», не «опасное», не «страшное» даже, просто необычное, но этого достаточно, чтобы перепугаться и всерьез обдумывать эвакуацию через окна, которые на самом деле иллюминаторы и не открываются на фиг вообще.

Самые крутые чуваки в мире– котики, которых мы (не лично я и мои близкие, а любые хорошие люди) подобрали на улице и оставили у себя жить.

Потому что это же вообразить невозможно, какая невероятная нужна воля (и удача), чтобы так повернуть свою уличную котиковую жизнь. Это примерно как человеку договориться с Мирозданием, чтобы за ним пришли из дворца и сказали: «Ты – принц, мы тебя потеряли, а теперь нашли. Пошли халву трескать!»

С людьми такого почти никогда не случается, а с котиками – то и дело.

Сдача

Когда-то мне очень нравилось играть в карты, почти все равно, в какую игру, да хоть в «дурака», потому что самым захватывающе интересным был момент, когда берешь сданные тебе карты и смотришь, что там. Ну и прикуп в некоторых играх – еще раз смотрим, что выпало.

Дальнейший процесс игры был уже не так интересен. Потому что я же знаю себя и заранее примерно понимаю, как буду играть с этим вот раскладом. А выиграю или проиграю – вообще дело десятое. Я довольно азартный человек, но даже самый сильный азарт – довольно вялое фоновое чувство по сравнению со жгучим любопытством: что мне сдали на этот раз?

Ну и ясно, что самой любимой игрой на долгие годы стали нарды, где каждый ход сопровождается броском кубиков: что выпадет?

И еще более ясно, что таково было мое отношение к жизни вообще. Только жизнь невыгодно отличается от игр тем, что инстинкт самосохранения повышает личную заинтересованность в определенных раскладах и делает кране нежелательными некоторые другие. У меня инстинкт самосохранения ниже, чем в среднем по палате, но все равно есть, конечно же.

А отношение к сдаче как к «хорошей» или «плохой» лишает игру сокровенного смысла. И не факт, что без этого смысла игра остается игрой.