Мария Метлицкая - В тихом городке у моря

Иван молчал. Язык разбух и, кажется, занял весь рот. Был тяжелым, каменным. Да и потом, что тут сказать, когда в одну минуту перевернулся весь мир? Когда закончилась жизнь?

Он вскочил со стула, бросился к входной двери, по дороге споткнулся о стул, упал, сильно ударил колено, схватил с тумбочки ключи от машины. Услышал голос тещи:

– Иван! Да куда же вы?

Ключ никак не попадал в зажигание. Наконец машина рванула с места. Погода словно рыдала вместе с ним. Дождь барабанил с таким отчаянием, что не справлялись дворники. Куда он едет? А, на дачу! На дачу к этой самой Лоре, подружке жены. Она же сказала, что едет к Лоре! Он приблизительно помнил этот поселок – однажды забирал оттуда Алену. Двадцать километров по выборгской трассе, потом налево, и дальше по проселочной, до кособокого домика сельпо и направо. Или налево? Там сообразит. Небольшой поселок, конечно, без шлагбаума, но с сарайчиком в виде домика охраны. Ну а уж там все спросит – Лора, Лариса. Пианистка, незамужняя и бездетная, высокая блондинка с пышной грудью. Такую невозможно не знать. Город был пустым, и, несмотря на отвратительную погоду, Иван быстро оказался на шоссе и придавил газу.

Последнее, что он помнил, – слепящий, кошмарный свет. Он зажмурил глаза и резко вывернул руль. Сильный удар, скрежет металла, голова ударилась о подголовник, и обожгла резкая боль в шее, в груди и в ноге.

Все. Темнота. Яма.

Когда Иван открыл глаза, было светло. Ярко и пронзительно светло, и он зажмурился. «Странно, – подумал он, – сейчас же ночь, часов двенадцать ночи, никак не меньше, непроглядная темень и страшный дождь. И почему светит солнце? Не просто светит – слепит в глаза! И день, белый день. Как странно, ей-богу».

Он шевельнулся, чтобы перевернуться набок, и тут же застонал – голову, руку и ногу пронзила дикая, нечеловеческая боль. Он закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел сероватый высокий потолок с крупным желтым плафоном. В нос ударил знакомый едкий запах – тяжелые, резкие, острые запахи больницы: йод, хлорка, влажное белье. И еще – запах несчастья.

– Ой! – услышал он высокий, незнакомый голос. – Вы проснулись? Сейчас, сейчас! Вы только не волнуйтесь! Я позову врача! Нонна Сергеевна! Громов очнулся!

В палату из реанимации Ивана перевели на следующий день. Он познакомился с хирургом, которая его оперировала, с милейшей Нонной Сергеевной. Она и рассказала ему про аварию:

– То, что вы выжили, молодой человек, чудо из чудес, уж вы мне поверьте! Просто загадка для медицины, нонсенс, если хотите. Да и вообще вам повезло, что через час после всего вас обнаружили. Еще час – и я была бы лишена возможности приятного знакомства. Ваше последнее свидание с нашим братом-медиком произошло бы в морге. Ну и то, что госпиталь военный, – тоже удача. Здесь, знаете ли, с такими сочетанными травмами врачи знакомы отлично. Ну, вперед и с богом! Мы свое дело сделали, а там уж… Надежды не теряйте. В конце концов, вы остались на этом свете. Значит, для чего-то и для кого-то! Ну а со всем остальным можно жить.

– Для кого-то? – переспросил Иван. – Нет, это вряд ли. А для чего-то? Ей-богу, не знаю.

Он попытался улыбнуться, но потрескавшийся рот не позволил. И снова громко застонал, не сдержался.

Кроме Ивана в палате было три человека. Четвертая койка пустовала. Сосед, лейтенант Коля Власов, балагур и весельчак, уверенно сказал, что это ненадолго, максимум на пару дней:

– Опять подвезут, не сомневайся. Здесь простоев не бывает. – Он выругался.

У Коли Власова не было половины ноги – отпилили по голень.

– И кому я теперь нужен? – сокрушался он.

Коля кокетничал – никто его не бросал. Ни родня, ни невеста.

Второй сосед был чеченец Асламбек. Оперировали ему загноившуюся кисть – рубанул топором. По-русски Асламбек говорил плохо, да и вообще был молчуном.

К Коле приходила невеста, юная белокурая Танечка. Она сидела на стуле и плакала, а балагур Коля ее веселил. Танечка приносила баулы с едой и пыталась подкормить и Ивана, и Асламбека. Ивану было неудобно, он отказался, а Асламбек объяснил, что свинину не ест. Танечка не поняла и обиделась. А Колька заржал.

Весь день, до глубокой ночи, возле кровати Асламбека сидела молодая женщина в черной одежде – жена Мадина. Мадина не говорила ни по-русски, ни по-чеченски – молчала.

Удивленный Колька поинтересовался у Асламбека, не немая ли у него жена. Асламбек хмуро ответил, что нет. Просто о чем говорить? Иван и Колька переглянулись.