Игорь Козлов - Время «Ч»

Ларин перевел прицельную планку, пальцы затекли, стали твердые, как дерево, но самое противное — он понимал, что бессилен, что враг сейчас уйдет. Сергей пытался взять себя в руки, сосредоточиться. Саднил раненый локоть, подкатила тошнота…

Кадыр-хан все тянул, все не мог принять окончательное решение: «А если он где-то рядом? Дополз, притаился… Ударит в упор…»

Сколько раз видел Кадыр-хан, как умирали другие, сам убивал. И каждая такая смерть по капле вселяла в него страх. Ах, как боялся он собственной гибели, этой жгучей боли, этих горячих кусочков металла, разрывающих тело… Нет, надо сначала убить его, выманить — и убить!

Привстал на колено и увидел: вдоль плато короткими перебежками движется цепь солдат. Одни лягут, чтобы прикрыть огнем товарищей, другие резким рывком бросятся вперед, упадут. Потом те, задние, подтянутся. Так и катятся на него волной.

Кадыр-хан вскочил, вцепился пальцами в рычаг, дернул его. Могучая струя ударила в скалы, подхватила. Треск выстрелов он не слышал. Уже в воздухе почувствовал, как обожгла бок пуля. Видимо, хорошим стрелком был тот аскер. Не зря он его боялся…

Секунду длился полет, секунду ревели двигатели. Где-то внизу промелькнул провал. Таинственная сила, как рука демона, плавно опустила на той стороне, за грядой — так было заранее рассчитано, теперь не достанут его пули, теперь он в безопасности.

Но что это?.. Полукругом встали из-за камней фигуры в одинаковой, ненавистной серо-бурой форме сарбазов. Встали и медленно пошли навстречу, направив на него автоматы. Откуда они взялись?

Не знал Кадыр-хан, что, получив точные данные, рота афганской народной армии поднялась на хребет. В скоротечном бою укрывшаяся в пещере банда была полностью уничтожена. Афганские солдаты, заняв позиции на ледниках, блокировали возможные пути отхода диверсионной группы.

Кадыр-хан пятился к краю пропасти. Что теперь делать? Обложили со всех сторон…

— Стой! — крикнул ближайший к нему сарбаз. — Стой…

Но он уже не владел собой, животный страх помутил его рассудок. Еще один шаг… Нога скользнула в пустоту. Кадыр-хан ударился грудью, ухватился за излом глыбы. Тяжелые баллоны потащили вниз…

Он падал в бездну и кричал — жутко, страшно. Горное эхо многократно усиливало этот тоскливый, одинокий вопль. И люди, стоявшие по обе стороны каньона, оцепенели.

Крик неожиданно оборвался, и снова в горах стало тихо.

Электричка набирала скорость. Все быстрее и быстрее стучали ее колеса: тук-так, тук-так, тук-так… И сердце Пашки Кондрашова, подхватывая этот ритм, колотилось радостно и взволнованно. Он стоял в тамбуре, наслаждаясь, впитывал в себя знакомые запахи березовой рощи, травы и какого-то горьковатого промышленного дымка.

Почти все пассажиры вышли в Глебовске. Следующая остановка называлась просто и оригинально — «42 километр». От нее через поле ведет тропинка к окраине города, на которой замысловато перемешались новые блочные жилища с уютными деревянными теремками.

Павел снял фуражку, китель, отстегнул военный галстук и с удовольствием представил, как сейчас не спеша пойдет по своей любимой дорожке, задирая голову, будет смотреть в безмятежное звездное небо… А потом из темноты выплывет знакомая, побуревшая от дождей и ветров калитка, а потом крылечко, а потом…

Заскрипел металл — электричка начала сбавлять ход. И вот она лязгнула, фыркнула, с шипением открыла свои облупленные двери. Павел подхватил чемодан, сделал, как из строя, решительный шаг вперед и очутился на пустынном перроне. Несколько мгновений в воздухе висела тишина, а затем электричка вскрикнула, вздохнула и снова загромыхала по стальному тракту. Кондрашов дождался, когда она скроется за поворотом, и, размахивая руками, разболтанной походкой направился к своей тропинке.

— Товарищ старший лейтенант, что за балаган? — неожиданно раздался резкий, властный окрик.

Павел оглянулся: рядом стоял высокий сухощавый майор с красными общевойсковыми петлицами.

— Да, вот… — неуверенно начал Кондрашов и глупо улыбнулся.

— Немедленно приведите себя в порядок, — строго сказал майор и сердито добавил: — Ишь, обрадовался, вырвался на волю!

Павел поставил на асфальт чемодан. Медленно, нехотя надел свою зеленую фуражку, китель… В свете фонаря тускло блеснул орден.

Майор слегка приподнял левую бровь, смущенно кашлянул.

— В отпуск? — глухо спросил он.