Когда до отряда осталось совсем немного, Ходжа вдруг спросил:
— Повелитель! Мы едем в Коканд… А зачем?
— Ты разве забыл, визирь, за помощью для нас!
— Я это помню! Только вот что мы скажем им? — юноша кивнул в сторону всадников.
— Ты прав, Ходжа! Пожалуй, мы представимся… купцами, которые едут в гости к своему брату.
— Но мы с тобой похожи, повелитель, как ворон на сокола…
Перед всадниками ишачки, не дожидаясь команды, благоразумно свернули вправо, но в самый последний момент ослик Насреддина, почему-то передумав, перебежал на другую сторону дороги. Было непонятно, почему он это сделал — может быть, растерялся, а возможно, таким образом решил высказать подруге свое недовольство.
Так или иначе, но этот маленький инцидент, вызвав у эмира чувство легкой паники, никоим образом не сказался на судьбе путешественников. Вооруженный отряд, не обратив на них никакого внимания, проскакал в сторону Бухары. Никто из воинов и предположить не мог, что только что они миновали самого эмира.
Меж тем туча пыли, поднятая конным отрядом в добрую сотню человек, медленно опускалась на чихавшего и отхаркивавшегося властителя и законодателя Бухары.
Впрочем, на то она и пыль, чтобы ей на что-то оседать. Она окутала и Ходжу своим мягким щекотящим дыханием. Ей, собственно, было все равно — она не разбирала титулов и званий.
Эмир, не привыкший к жизни в подобных условиях, на чем свет стоит ругался, перемежая слова с чиханием до икоты. Скоро Ходже надоело это, и с невозмутимым видом он посоветовал эмиру помолчать.
— Чем чаще ты открываешь рот, повелитель, тем больше вреда наносишь своему организму, ведь пыль попадает вовнутрь.
Рустам хотел что-то ответить, но благоразумие взяло верх над желанием отругать своего недостаточно почтительного визиря. Он лишь в очередной раз недовольно посмотрел на Ходжу и промолчал. Когда пыль, наконец, уселась, эмир словно решил наверстать упущенную возможность поговорить. К тому же не понятое им сравнение с птицами требовало разъяснений.
— Ходжа… — загадочно начал эмир. — Что ты тут толковал о вороне?..
Юноша рассеянно посмотрел на собеседника — он был не готов к этому вопросу, так как давно уже забыл о своих словах. Но Насреддин не был бы Насреддином, если бы тут же не нашелся. Он моментально восстановил в памяти последние фразы их разговора. Ну, конечно! Светлейший мог интересоваться только тем, что в какой-то мере задевало его персону.
— Повелитель, ты — ясный сокол… это же понятно без слов, — невозмутимо проговорил Ходжа, улыбаясь в душе. — Я привел это сравнение для того, чтобы подчеркнуть несходство между нами, которое наверняка бы бросилось в глаза при упоминании об общем брате…
— Ты не так уж и прост, мой визирь, — проговорил довольный эмир. — И, пожалуй, ты прав… — Рустам с явным пренебрежением смерил Ходжу своим взглядом. — …Мы не можем иметь с тобой общего брата.
Юноша заметил этот взгляд, но не обратил на него никакого внимания, во всяком случае, не показал этого. Он задумчиво смотрел вдаль, наблюдая за приближающимся караваном.
«Ничего… — думал Ходжа. — За то время, пока мы доберемся до Коканда, ты позабудешь, как хвост-то распускать…»
И снова свергнутый законодатель чихал и кашлял, глотая пыль, и проклинал свою горькую судьбу, которая сыграла с ним такую злую шутку. Иногда, в порыве гнева, он клялся уничтожить всех своих врагов до семнадцатого колена. Почему именно до семнадцатого, Насреддин не знал и не стал выяснять. Но эта угроза заставила его погрузиться в мрачное раздумье: рассчитываться с врагами, совершившими дворцовый переворот и свергнувшими эмира, было, наверное, делом справедливым. Но чем же провинились их семьи, многочисленные родственники, которым тоже придется поплатиться жизнью?!
Добродушный и миролюбивый, Ходжа не мог ответить на этот вопрос. А осада города, о которой говорит эмир?!
Насреддину доводилось слышать от очевидцев захватнических походов о том беспределе, который сопровождал войны.
И вот он, весельчак и балагур Ходжа Насреддин, стремящийся к благу людей, будучи визирем, ведет с эмиром войска на Бухару?!
Наконец-то его мысль достигла своего предела и реализовалась в таком выводе.
«Да, именно так все и обстоит… Ай, балда я, ай, балда!» — ругал сам себя юноша.
К завершению третьего дня пути, когда на горизонте показались строения Самарканда, Ходжа наконец-то пришел к окончательному решению… Несколько раз приходила мысль покинуть сиятельного попутчика, но он почти сразу прогонял ее. «Эмир не останется один. Если уйду я, то кто тогда окажется рядом с ним?.. Будет ли этот человек честным и добрым, или он будет злым, готовым за деньги продать свою совесть?!» Остановиться и повернуть назад сейчас означало бы погубить свой замысел. …И Ходжа, с некоторого времени поверивший в его величество случай, решил ждать. Ведь говорят же: «Судьба и благоприятный случай всегда приходят на помощь тому, кто преисполнен решимости и борется до конца».
Читать дальше