— Эй вы! — крикнул он. — Не видели ли вы навьюченного ишака?
Старший, подумав, спросил:
— Не слеп ли ваш осел на левый глаз?
А средний добавил:
— Не навьючен ли с одного бока сахаром, а с другого перцем?
И, наконец, младший из братьев уточнил:
— Не женщина ли увела вашего ишака?
— Так вы сообщники этой воровки! — воскликнул богач и велел схватить братьев.
Абдулла, как старший, пытался оправдаться и указал направление, куда вели следы, но вельможа не хотел его и слушать.
Доставив юношей к судье, богач выразил ему свое почтение и сказал: «О мудрейший и справедливейший кадий! Одна из моих негоднейших жен ночью украла ишака и скрылась с частью приготовленного на продажу товара. На безлюдной дороге я встретил этих негодяев и выяснил, что они ее сообщники…» Кадий вскинул удивленно брови.
— Да, да, почтеннейший судья! Они сами сознались в этом. Старший из них спросил: «Не слеп ли ваш осел на левый глаз?». «Не нагружен ли сахаром и перцем?» — глумясь, добавил средний. «Не женщина ли увела вашего ишака?» — издеваясь, закончил третий. А на вопрос: «Куда же девался этот проклятый ишак?..» — они заявили, что даже не видели его!..».
Ходжа Насреддин сделал паузу и, устремив свой взгляд на удивленно повернувшего к нему свою голову ослика, успокоил того:
— Не про тебя говорю, не про тебя… и не смей перебивать меня, особенно когда я беседую со светлейшим повелителем Бухары!
Ишак навострил свои длинные уши и замотал головой.
— Ходжа! Он не согласен с тобой, — проговорил эмир.
— Что?!. Нет… Он показывает, что не все понял. Сейчас он подумает и согласится…
И действительно, скоро ослик одобрительно закивал… в знак того, что Насреддин незаметно отогнал от морды животного надоедливого овода…
— Значит, так! — юноша вновь поймал упущенную было нить своего повествования.
Он рассказал о том, как братья доказали судье свою невиновность, и тот, пораженный их мудростью и наблюдательностью, отправился к эмиру, сказав ему: «О великий и затмевающий собой солнце эмир! Я встретил трех мудрых людей, один из которых стоит всех твоих визирей! Как всякий человек, желающий по воле Аллаха добра и процветания всем правоверным вверенного тебе государства, я хотел бы, чтобы ты взял их к себе на службу, дабы они головой своей принесли тебе еще большую славу и тем самым еще большее благоденствие твоему народу».
Эмир выслушал кадия и назначил братьев визирями…».
— Как опрометчиво он поступил! — не выдержал Рустам.
— Ты хочешь сказать, о повелитель, что и меня, Ходжу Насреддина, ты назначил своим визирем чересчур поспешно?
— Юноша! В отличие от нашего предшественника мы хорошо подумали, прежде чем это сделать. К тому же ты спас нас…
Ходжа отвесил легкий поклон, который больше выражал уважение к старшему, нежели раболепие, и продолжил сказку.
Дальше речь шла о том, как один из братьев спас эмира от смерти, отрубив голову змее, которая уже была готова броситься на спящего повелителя. И как тот, не разобравшись, что произошло, приказал казнить своего верного министра, но в конце концов отменил это решение…
— Эта сказочная история мне знакома, — неожиданно проговорил Рустам, прервав Насреддина. — Дальше говорится про яд дохлого удава, и про обманщика попугая, и про то, как эти братья, покинув эмира, нашли в своем кувшине, оказавшемся у соседа, хлопок… Я ее слышал в детстве. Еще тогда удивлялся, какой черной неблагодарностью ответили братья своему господину.
— Но, повелитель!.. — воскликнул Ходжа.
— Знаем, знаем… ты хочешь сказать, что эмир поторопился и едва не казнил младшего из братьев напрасно?
— Именно об этом я и подумал, пресветлый!
Эмир на какое-то время замолчал, и Насреддин, понявший его по-своему, успокоился, а зря.
Властитель и законодатель Бухары просто собирал свои мысли в порядок, чтобы достойно ответить этому молодому нахалу, вздумавшему учить его. Рядом не было верной стражи, чтобы схватить и наказать дерзкого юношу, поэтому оставалось сразить его словом. Но этому не суждено было сбыться. Завидев впереди клубы ныли, поднятой мчавшимся навстречу отрядом всадников, эмир втянул голову в плечи и тоскливо оглянулся назад. Ему было не по себе на пустынной дороге, пролегающей по бескрайней степи. Он с тревогой посмотрел на Насреддина, но тот не выказывал своим видом никакого беспокойства. Это немного вдохновило эмира, и его голова стала постепенно подниматься, наконец, заняв достойное повелителя и законодателя Бухары положение.
Читать дальше