Борис Брикер - Собачье дело - Повесть и рассказы

— Я люблю тебя, — сказала она директору шепотом, — я сделаю все, как ты захочешь.

На этом, в общем-то, все и закончилось. Компания вошла в дом, молодая пара пошла по жизни, Мише удалось закинуть еще одну газету в черный мешок, а мешок, так как для него не нашли никакого применения, выбросили на свалку, где он и провел остаток своих дней, тоскуя.

…не роман, не повесть, не рассказ, даже не соло для фагота с оркестром.

…что-то непонятное, туманное, длинное, полуправдивое, с трудом извлеченное из глухих закоулков и тупиков моей памяти.

Как-то дома у нахлебника мы пили его вино, ели его хлеб с брауншвейгской колбасой и все наперебой восхищались стихами, которые только что услышали.

Стихи были мои.

Кроме меня тут собрался весь свет литературы: пятикантроп, шпингалет, косой и даже фрукт. Позже пришел один молодой литератор (назовем его с маленькой буквы подонок), выпил лишнего, осмелел и начал говорить что-то декаденское и не очень уважительное о стихах. Конечно, только потому, что не знал, что они мои.

Тогда к нему подошел пятикантроп и со свойственной ему силой таланта и размахом (а он и тогда считался великим поэтом) ударил подонка в ухо.

«Уши — зеркало души», — любил говорить фрукт. Я и сейчас часто подхожу к зеркалу и смотрю на свои уши. За все эти годы только они не изменились и, красивые хищные, волчьи, напоминают мне о бессонных ночах моей юности.

Подонка мои друзья спустили с лестницы.

Он грохотал, как ведро.

Потом они все бросились мне на шею, стали обнимать, и я почувствовал, как в шее что-то хрустнуло.

Видимо, сломалась какая-то кость.

Сейчас я понимаю, что связывало их всех, таких хороших и разных: фрукта, шпингалета, пятикантропа и других.

Их связывала большая любовь ко мне.

Ай да Валя, ай да сукин сын!

Однажды в полночь я услышал стук в дверь. На пороге стоял косой, перед которым блекли тогда почти все поэтические звезды. Он умолял меня послушать его стихи.

У меня как раз было назначено любовное свидание с одной таракуцкой, и поэтому я предложил отложить нашу встречу. Но знаменитый косой бросился мне в ноги, и я уже не мог ему отказать.

Бедная таракуцка.

Впрочем, мне стала изменять память. Может быть, это я прибежал к великому косому в полночь читать свои стихи, а он не хотел меня выслушать и мне пришлось читать их какой-то пьяной таракуцке. Ей очень понравилось.

Она была пьяна, как «пьяный Дельвиг на пиру».

Для меня пространство и время уже не существуют.

…неужели это был я?

В международном спальном вагоне типа люкс с позолоченными умывальниками я встретил человека. Я его сразу узнал по каштановым волосам.

— Вы автор «Гамлета»? — спросил я его.

— А вы автор алмазного вашего венца? — узнал он меня тоже.

Мы вышли в тамбур, всю ночь читали друг другу стихи, плакали и смеялись.

На прощанье он подарил мне глобус.

То, что вы читаете, — это мовизм. Мовизм придумал я. Это очень просто, это могут все: пиши, что в голову взбредет. Но у других не напечатают. Говорят, что-то подобное было не то у Гомера, не то у Виля Липатова. Но разве можно сравнить то, что пишу я, с тем, что писал Гомер?

Утром мне предстояла встреча с моими друзьями — студентами Оксфордского университета. Жена открыла шкаф, где в пыли покоились сотни любимых мною кепок.

— Какую дать тебе сегодня? — спросила она. Я скромно ответил:

— Алмазный мой венец.

В алмазном венце моей памяти мое «мовэ» сияет самым ярким алмазом.

А может, это просто булыжник?

— Приготовьте ваши билеты, — в самолет вошел человек и остановился в проходе. Самолет летел на высоте 8000 метров.

— Сколько можно проверять? При посадке показывали, — недовольно проворчал пожилой пассажир.

— Костя! Достань билеты у меня из сумочки. Ревизор пришел.

— Не пришел, а с неба свалился, — сказал человек.

— Ревизоры всегда с неба сваливаются, — сказала стюардесса.

Человек, который вошел в самолет, был чем-то недоволен. Наверное, тем, что у всех есть билеты. Он подошел к одному из пассажиров и тихо сказал:

— Я вижу, вы интеллигентный человек. Вы-то понимаете, что я прилетел?

Пассажир посмотрел на стюардессу и сказал:

— Все мы летим сломя голову неизвестно куда неизвестно зачем в этом бренном мире.

Человек пошел к выходу. В конце салона сидела симпатичная девушка и читала книгу.

— А вы верите в чудо? — спросил человек.

— Я Бегущая по волнам, — девушка загадочно улыбнулась, и в ее глазах отразились волны.